На фронтовой фотографии 1942 года – молодой задумчивый человек в пилотке и военной форме, плотно сжавший губы и видящий какую-то, одному ему ведомую цель. Но снова во взгляде ни ожесточения, ни ненависти – лишь далёкие горизонты писательской мечты. Или воспоминания о погибших друзьях-однополчанах…Уже после победного окончания войны, в 1948 году, в Саратовском областном государственном издательстве вышла книга Б.Ф. Озёрного «Рассказы разведчика» для школьников. Известно, что первоначально сборник назывался «Рассказы бывалого солдата». Чуть позже, в 1952 году, книга была дополнена и переиздана 10 000-ным тиражом. Эта книжечка с графикой В. Киселёва стоила тогда 1 р. 25 копеек.
В сборнике восемь рассказов: «Первое поручение», «Ночной крик», «У лесного ручья», «В осажденной церкви», «Лесные друзья», «Однажды в пути», «На подступах к Берлину» и «Герои не умирают».
Дочь поэта, журналист Светлана Борисовна Дурнова пишет об отце: «Благородная, полная риска и опасностей деятельность разведчиков в годы Великой Отечественной войны уже сама по себе является ценным материалом для создания художественного произведения. Поэтому не удивительно, что книга сразу же нашла своего юного читателя. Мне, автору этих строк, в момент прочтения «Рассказов разведчика» было 13 лет, сестре – 15, и мы обе буквально зачитывались книгой. Особенно нам полюбились рассказы «У лесного ручья» и «На подступах к Берлину». Потом, уже в 70-е годы, этой же книгой заинтересовался мой 14-летний сын, а в 80-е – и дочь. Наступил XXI век, и в середине его первого десятилетия «Рассказы разведчика можно увидеть в руках моих внуков».
В 2011 г. саратовская писательская организация отметила 100-летие её бывшего председателя – Бориса Фёдоровича Озёрного. Фронтовик-«политбоец», дошедший до Берлина, он был неутомимым рассказчиком, проникновенным лириком и заботливым отцом.
Родился Борис Фёдорович 2 мая (по другим сведениям – 25 марта) 1911 года в Новых Бурасах Саратовской области. Настоящая его фамилия – Дурнов. Поэтичный псевдоним Озерный стал второй фамилией поэта.
В 1929-1933 гг. Борис Фёдорович работал агротехником в г. Баку. Здесь в 1932 г. на страницах бакинских газет впервые были напечатаны его стихи. В 1934 г. переехал в Саратов, работал в газетах, редактором на областном радио. Про годы его учёбы, юности известно не очень много, — в основном, всё можно узнать из его произведений.
Борис Фёдорович был участником Финской и Великой Отечественной войн. В 1941 году он ушёл на фронт, не мальчишкой уже, а молодым мужчиной, написавшим свои первые строки, прошедшим пусть небольшой, жизненный путь. Да и вся жизнь поэта получилась не слишком длинной – всего 47 лет.
Первые рассказы и стихи Озёрного вошли в 1934 году в коллективный сборник, а к началу войны Б.Ф. Озёрный уже был членом Саратовского отделения Союза писателей.
В 1935 году Озёрный пришёл на агрегатный завод на ул. Рабочей и вскоре стал публиковаться в заводской многотиражке. На заводе встретил и свою будущую жену Антонину Павловну.
В Великую Отечественную войну был литератором армейской газеты «Вперед, за Родину». В 1942 г. в Саратове вышла первая поэтическая книга Б. Озерного «С именем вождя».
На войне Борис Фёдорович писал в газету Калининского фронта стихи и рассказы. Одним из стихотворений о защитниках родины стала «Солдатская песня»:
У солдата нелегкая доля,
Но почетней нет доли другой.
_
Тот, кто тяжесть сражений пронёс,
Носит в памяти горькие были…
_
Нас разделяют вёрсты и недели,
Безжалостно разбитые войной…
После войны Борис Озёрный выпустил еще несколько поэтических сборников, занимался переводами белорусских, грузинских, калмыцких, азербайджанских национальных поэтов. Темы его стихов – факты личной жизни, тесно связанные с биографией страны: война, трудные годы возрождения, жизнь волжских рыбаков. В 1945-1947, 1951-1957 гг. Б. Озерный возглавлял Саратовское областное отделение Союза советских писателей. Трагически погиб 21 октября 1958 г.
К столетию со дня рождения Бориса Озёрного вышел наиболее полный его сборник – «Избранная лирика». Издатели подчеркнули необходимость патриотического воспитания подрастающего поколения именно с помощью такого важного и тонкого «инструмента», как поэзия. В послесловии к книге А. Ищенко пишет: «В стихах Бориса Озёрного ностальгия по милым сердцу «уголкам» большой страны неразрывно связана с желанием вернуться на Волжские берега: его оптимизм – это страстное желание выжить, выстоять, победить любой ценой».
На фотографии, помещенной в сборнике, поэт изображен на фронте: в полушубке, с автоматом, взгляд твёрдый и насмешливый – «политбоец» не посуровел, не ожесточился, но лишь закалился в военных переделках.
Многие знают стихотворение К.М. Симонова «Жди меня, и я вернусь…», обращенное к любимой женщине. Но, скорее всего, открытием для многих современных читателей станет обращение к возлюбленной Бориса Озёрного, приводящее нас к высотам духа и человеческой любви:
Дорогая моя!
Снова горечью ветры дохнули,
Треугольники писем
Приносят и радость, и грусть.
Может, нынче уже
В моё сердце нацелена пуля, —
Я в траву упаду
И к тебе никогда не вернусь.
Мы штыки целовали.
С друзьями на верность клялись мы.
Похоронят друзья,
Известят постаревшую мать…
Только ты не узнаешь
И долго сердечные письма
Будешь мне посылать и ответа с волнением ждать.
Может так и не быть:
Я живу на прекрасной планете,
Я воюю за радость,
За счастье рожденных на ней.
Просто горько мне очень:
В походном истёртом планшете
Уменьшается список
Испытанных в битвах друзей.
Только с фото теперь
Улыбнутся знакомые лица.
Их не встретить.
Мне с ними
Не выпить бутылка вина…
То, что с ними случилось,
Может также со мною случиться.
Третий год миновал,
Как гремит над полями война.
Ты получишь письмо
В самодельном измятом конверте,
С добрым сердцем напишешь:
«Я очень и очень люблю»,
А не знаешь, как часто
Хожу я в обнимку со смертью
И как часто с ней рядом
Под бледными звёздами сплю.
Не ревнуешь? Напрасно!
Коль можешь, поплачь, дорогая:
Легче будет потом
С злой соперницей счёты свести.
Вон взметнулась ракета
И тает, во тьме догорая…
Точка!
Лирика кончена!
Надо в атаку идти!
В поэме «Бессмертие» поэт размышляет о нашем поколении и о том, что, возможно, война уже не будет волновать и беспокоить их в другое, мирное далёкое время:
Поймут ли мудрые потомки,
Как тяжелы в огне войны
Солдат защитные котомки
И как пути солдат длинны!
И пусть, листая наши годы,
Потомок выпишет резцом
Глухие ночи непогоды,
Снег вперемешку со свинцом.
Читая Озёрного, наверное, ни один читатель не может остаться равнодушным – так замечательно его поэтическое мастерство, убедительны и волнующи эпизоды великой войны:
Сердца солдат, в их вечной вере,
Врагам России не понять…
Нам гнев, любовь и скорбь потерей
Пришлось сердцами измерять.
_
Я вспоминал. Неповторимы
В минувшем радужные дни –
Костры рыбацкие Чардыма,
На стрежнях белые огни.
Я вспоминал часы закатов,
Рассветной Волги синеву,
И город мой, родной Саратов,
Вставал как будто наяву.
Борис Озёрный писал и детские стихи, причём не менее замечательные.
В предисловии к одной из публикаций в журнале «Волга-XXI век» редколлегия пишет: «Бориса Фёдоровича Озёрного можно с полным правом назвать родоначальником советской детской поэзии в Саратове… В послевоенные годы тысячными тиражами выходили «Рыбаки», «На Волге», «Тропинка», «Иришкина книжка».
Старшей дочери Ирине (Иришке, как ласково он называл её) поэт посвятил множество стихотворений, которые в разные годы вошли в сборники стихов Б. Озёрного и в различные альманахи саратовских авторов, например, «Огоньки».
Чайки
Дочь спросила:
— Что за стайки?
Это сойки иль удоды?
Я ответил:
— Это чайки,
Предсказатели погоды.
Чайки реют над волнами
В вечной дружбе с рыбаками.
…Если чайки лезут в воду,
Будет солнечно и ясно,
А в хорошую погоду
Плавать всюду безопасно.
…Выйдут чайки на песок –
Осторожней будь, дружок.
Не смотри, что даль лазурна,
Не смотри, что тишь кругом, —
Ночью может грянуть буря
С хлестким градом и дождём.
Вот сегодня солнце светит,
На широком плёсе гладь…
А откуда будет ветер
Завтра утром?
Как узнать?
Это всё довольно просто,
Это можно всё узнать, —
Только выдь к песчаным косам,
Где садятся чайки спать.
Видишь, чайки у протока
Сели – носом на восток…
Это значит:
Жди с востока
Наш попутный ветерок.
Ира читает
Мама к доктору пошла,
Ира села у стола.
Бросив плюшевого мишку,
Раскрывает Ира книжку.
Буква к букве,
К слогу слог,
Прочитала:
Фи-лип-пок.
Очень хочется Иришке
Все прочесть в хорошей книжке.
На картинки посмотрела
И опять взялась за дело –
Буква к букве,
К слогу слог:
Жил-был мальчик
Фи-лип-пок.
Трудно ей, судите сами, –
Ира в комнате одна
И к тому же вверх ногами
Держит книжицу она.
Только кто к ней будет строг?
Так читал и
Филиппок.
Тропинка
Я иду тропинкой колкой,
Обивая с трав росу.
Ой, зеленый лес над Волгой!
Хорошо гулять в лесу!
Распевают всюду пташки,
И ручей течёт, звеня;
Незабудки и ромашки
Дальше манят в лес меня.
Кто-то шепчет: Посмотри-ка!
Муравьиные дома,
А за ними – земляника
В руки просится сама.
И листочки, и былинки
Так и тянутся за мной,
Все зовут: — Сойди с тропинки,
Походи в глуши лесной!
Но свернуть мне невозможно,
Лучше я приду потом,
Ведь несу я осторожно
Деду чайник с молоком.
И пою я без умолку.
Если волк вдруг выйдет – пусть:
Не страшусь лесного волка
И медведя не боюсь.
Нет ни страха, ни тревоги,
Я иду на плёс реки.
Хорошо слышны в отроге
Пароходные гудки!
По широкому плёсу реки
(дочери Иришке)
По широкому плёсу реки
Жгут костры по ночам рыбаки,
И сверкает вода чешуей
Под большой серебристой луной
По широкому плёсу реки.
Вдоль широкого плёса реки
Бурлаки пели песни тоски.
Время песен бурлацких прошло,
В жизни людям тепло и светло
Вдоль широкого плёса реки.
По широкому плёсу реки
Раздаются всё время гудки, —
И плывут в перекличке гудков
Пароходы в Москву и Ростов
По широкому плёсу реки.
По широкому плёсу реки
Вниз спускаются плотовики,
И плывет день и ночь камский лес
В Сталинград, для строительства ГЭС,
По широкому плёсу реки.
Вдоль широкого плёса реки
Строят жизнь люди твёрдой руки.
Выдь на Волгу, родная, взгляни,
Светят нам коммунизма огни
Вдоль широкого плёса реки!
По широкому плёсу реки
Летом ночи совсем коротки.
Песни счастья звенят над рекой!
Никогда людям горя не знать!
Заслонив колыбели рукой,
Охраняет ребячий покой
Всемогущая Родина-мать!
Рыбаки
Стоят у берега плоты,
А на плотах – с утра
До поздней звездной темноты
Толчется детвора.
Смотрю – ребята смелые,
Завидно загорелые,
На берегу упорные
И на воде проворные.
Вот закидные – семь подряд,
Ворчит в плотах река.
А два приятеля сидят
И ждут они… звонка.
Сидят серьёзные весьма,
Решимости полны –
Тянуть леща или сома
Со дна из-под волны;
Тянуть леща или сома
Любой величины.
Вдруг покачнулся сторожок,
Звонок…
Ещё звонок…
Ребята бросились к нему,
Босых не чуя ног.
Один, за бечеву берясь,
Сказал:
— Наверно, язь…
Второй шепнул,
Вертя сачком:
— Наверно, это сом…
А рыба кверху поднялась,
Бьёт по воде хвостом.
Азарт такой, что в теле дрожь,
А за спиной – галдёж:
Шумят,
Советуют,
Кричат,
А кто – не разберёшь.
— Смелей, смелей тащи его!
— Скорей сачком тащи его!
— Эй, Коля, не забудь,
Дай воздуху глотнуть!..
В движеньях очень скорый
Красавец краснопёрый,
Самый озорной буян
Из волжских рыб – сазан.
То вверх…
То вбок…
То вниз рывок…
Вода бурлит у ног…
В глазах туман,
Сазан-буян
Не хочет лезть
В садок.
Пришёл на крики сторож
И загляделся вдруг…
— Эге, — кричит, — не скоро ж
Возьмёшь такого, друг!
Но рыбаки – волжане,
Сноровка есть у них –
Сазанчик на кукане,
Звонки на закидных.
Закат вдали пылает,
В ярах костры дымят,
И сторож поздравляет
Удачливых ребят.
В январе 1938 года на страницах одной из саратовских молодёжных газет появилось большое стихотворение «Сказ про Вовку». Поэтический рассказ про шестилетнего озорника был снабжён забавными, юмористическими картинками.
Борис Озёрный вёл и большую переводческую деятельность, открывающую русскому читателю азербайджанскую, белорусскую, грузинскую, калмыцкую поэзию.
Сейчас, благодаря стараниям дочери Светланы, творчество талантливого поэта возвращается к читателям. Публикуются и воспоминания о поэте, о его друзьях и коллегах-литераторах. Саратовский критик Михаил Котов вспоминает: «Загорелый, обветренный, большерукий, весь насквозь пропахший Волгой и рыбой – таким остался в памяти друзей Борис Озёрный…»
«Гимназический взвоз» №1 ( 18)
Анна Морковина