Семья начинается с послушания

011_2015_4_1_21_40_59_1111В преддверии праздника – дня покровителей семьи благоверных Петра и Февронии, мы попросили поделиться своими воспоминаниями и впечатлениями детства ключаря Свято-Троицкого кафедрального собора иерея Николая Генсицкого.

– Отец Николай, приближается день Семьи – очень важный для православных христиан день. Возвращаясь мысленно в детство, мы часто вспоминаем семейные праздники, традиции… Расскажите, пожалуйста, как проходило Ваше детство – детство в священнической семье.

– Наша семья традиционная, можно сказать патриархальная, поэтому церковные праздники у нас проходили всегда торжественно, с большой теплотой. Когда мы с сестрой были совсем маленькие, то нас не брали на ночные, пасхальную и рождественскую, службы, но когда родители возвращались домой, то обязательно будили нас и мы вместе пели тропарь праздника – отец и мама считали, что дети должны чувствовать праздник не только за столом. Потом они уходили поздравлять соседей, а мы ждали их возвращения, смотрели на праздничный стол, на все эти аппетитные блюда, которые мама всегда очень искусно готовила, и не смели до возвращения родителей прикоснуться к ним… Самые любимые праздники – это, конечно, Рождество – такой светлый, нежный, по-детски трогательный день, Пасха – яркая, солнечная, требующая от тебя много потерпеть, потрудиться. Особый праздник для меня – это Преображение Господне. Я всегда выделял это событие, его особую духовную составляющую, особенную торжественность – белые стихари, песнопения. А позже, милостию Божией, этот день стал для меня днем призвания – моя священническая хиротония состоялась именно на Преображение. К слову сказать, в детстве мы ощущали церковные праздники как некие маячки, которые придают течению жизни семьи, каждого её члена форму, наполняют смыслом. Мы с сестрой постились, в пост телевизор в нашем доме закрывали занавеской, мы посещали службы, стояли на коленях, это было нелегко, многое не всегда понятно – но мы знали, что все это необходимо как самое главное в жизни христианина. А понимание приходило позже, и я благодарен родителям, что они приучили нас терпеть, подчиняться. Помню: вот еще вчера мы смотрели по телевизору «Утиные истории», а сегодня уже нельзя этого делать, а нужно ехать в храм на канон Андрея Критского… Не хочется, не очень понятно, но надо – значит надо…

– То есть никакой демократии…

– Я и моя сестра воспитывались в строгости, в обязательном послушании отцу как главе семьи. Мама до определенного момента строго контролировала детей, а позже, когда у нас закрепились навыки самоорганизации, то получили большую свободу. Помню, что был строго наказан лишь однажды – за опоздание. В какой-то момент родители велели нам обращаться к ним на «вы», что было для меня очень болезненно и непонятно, но эту традицию мы соблюдаем до сих пор. Теперь я понимаю, что это было важным воспитательным моментом – дети, и особенно в священнической семье, должны чувствовать к родителям не только нежность, но и глубокое почтение, иметь понятие об иерархичности жизни. А искусство родителей состояло в том, чтобы не появилось отчуждения, дистанции, которая убивает любовь.

– Слово «отец» в Вашем доме означало не только «папа», но и еще особое положение отца – священника в том населенном пункте, где вы проживали.

– Да. В Новоузенске, где отец Валерий Генсицкий начал свое служение, он был первым священнослужителем с дореволюционных времен. Он восстанавливал храм, создавал приход буквально на пустом месте. Ему было очень тяжело, мама во всем помогала ему, а мы должны были тихо вести себя, когда папа бывал дома, чтобы дать ему отдохнуть. Но это случалось нечасто – отец, можно сказать, жил в храме. Своим отношением к служению, дисциплинированностью, трудолюбием он и воспитывал нас с сестрой. Лишние слова были не нужны.

– Наверное, отец Валерий – суровый человек?

– Да нет, ну что Вы! Он очень открытый, общительный, и это очень помогло ему находить контакт с людьми, преодолевать их недоверие. Везде, где бы мы ни жили, где бы отец не нёс служение, образовывались дружные приходы, где люди чувствовали себя одной семьей. Отец никогда не делил людей на верующих и неверующих, общался со всеми одинаково, поэтому иногда случалось так, что семена веры, посеянные им в душах многих, давали плоды, уже когда мы жили в другом месте. Но эти семена не пропали благодаря такту и искренности отца. К тому же совместный, плечом к плечу, труд, в том числе и физический, к примеру, на строительстве храма, делал жителей городка близкими друг другу, и постепенно человеческая близость перерастала в духовную. К сожалению, в больших городах такие отношения редкость. Мне повезло, что мое детство прошло в небольших населенных пунктах – в Новоузенске, Вольске. Там мы чувствовали себя частью большой дружной семьи не только дома, не только на приходе, но и на улице, когда ты без приглашения мог прийти к любому из своих товарищей – просто постучать в дверь дома, и тебя там встречали, угощали. Так же мои друзья приходили к нам. Сейчас даже не верится, что такое было возможно. Люди стали очень тщательно оберегать личное пространство, и общение выносят за рамки своих домов – в кафе, клубы, парки и т.д. Это печально – так происходит отчуждение друг от друга, выветривается дух семьи, с её собственными неповторимыми традициями, исчезает радость совместного творчества. У нас в семье к праздникам относились серьезно, ответственно, и пусть это не всегда было очень красочно, но всегда с большой теплотой и любовью.

– Семья для ребенка – это не только родители, но еще и бабушки, дедушки, близкая и дальняя родня.

– Да, это, конечно, так. У нас не было возможности встречаться со своими родственниками часто, поэтому бабушки и дедушки души в нас не чаяли, очень ждали. И вместе с тем, в деревне мы трудились на огородах, носили воду из колодца, ухаживали за скотиной и так далее. Этот опыт достаточно тяжелого крестьянского труда был и остается очень важным для меня. Кстати, мой дед по материнской линии – это просто образец патриархальности, таких людей я никогда больше не встречал. До сих пор, а ему уже 85 лет, он соблюдает огромную дистанцию со своими детьми и внуками, его побаиваются, кто-то даже недолюбливает, а мне он очень понятен, близок. Когда общаешься с ним, то слова Тараса Бульбы «Я тебя породил, я тебя и убью!», становятся очень понятны. Он очень основательный, строгий к себе человек, что дает ему право быть требовательным и к окружающим. Так жила традиционная семья в дореволюционной России, где все держалось на послушании старшим, где требовательность отца повышала меру его собственной ответственности за семью в разы. Отец должен быть примером для подражания в семье. Думаю, если бы эта традиция сохранялась в России – никакие революции и другие потрясения, которые мы видим уже в наши дни в той же Украине, были бы невозможны. С послушания отцу начинается и послушание Богу. А иначе, происходит то, что все мы наблюдаем сегодня: у молодых людей практически нет героев и авторитетов – это следствие отсутствия соответствующего опыта в семье.

– Отец Николай, теперь у Вас уже своя собственная, пока еще совсем молодая семья. Что-то в традициях семьи, в которой воспитывалась Ваша супруга, наверняка является чем-то новым, необычным для Вас…

– Да, разумеется. Моя супруга из многодетной семьи, и когда мы все собираемся за одним столом, за который принято приглашать еще одну – две многодетные семьи, чувствуешь себя необычно. Дети играют, устраивают концерты. Много шума, суматохи, понимаешь, что каждый из этих детей чувствует, что он вовсе не центр земли, что нужно приспосабливаться друг к другу, что-то терпеть. Это наглядный пример того, что воспитание среди братьев и сестер – самое полноценное.

– Батюшка, какой совет вы могли бы дать нашим читателям накануне дня памяти святых благоверных Петра и Февронии?

– Хотя мой собственный опыт семейной жизни еще невелик, опыт исповедующего священника говорит о том, что самое важное – уметь прощать друг друга, памятуя о том, что в семье нет личных проблем, трудностей или недостатков, но всё является общим и поэтому требует совместного решения. Во всех семьях случаются конфликты, даже в тех, история которых насчитывает 40, 50, даже 60 лет. И если люди, выясняя отношения, умеют не вспоминать прошлые ошибки своего супруга, умеют быстро прощать и жить дальше, у них наверняка счастливая семья.

Беседовала Елена Гаазе