Почему дети ходят в Церковь? Ясное дело, потому что их водят родители. Год водят, другой водят, десять лет водят. Но сколько это может продолжаться? И, в конце концов, по достижении 13–15 –летнего возраста наступает момент, когда сын или дочь говорят отцу и матери: «Я в церковь не пойду»… На вопросы о воспитании детей отвечает протоиерей Игорь Лепешинский.
– Как избежать этого отпадения? Может быть, выход в закрытых школах с тщательно подобранным составом преподавателей?
– И в дверях – казак с шашкой на перевес! Что-то похожее внедрял в IV в. Враг Православия Юлиан Отступник: понимая, как Церковь нуждается во всесторонне образованных людях, он запретил детям христиан посещать языческие, т.е. общеобразовательные школы. Дело в том, что вера не передается по наследству и ее не вдолбишь, как математику. Пока ребенок чист и послушен, он безропотно приемлет все установления взрослых, в том числе церковные: богослужения, молитвы, посты и прочие ограничения. Но все это может остаться формой, системой запретов, и , повзрослев, наш отрок вырвется туда, за ограду, где, как ему кажется, всё искрится и переливается, там веселье, удовольствия, столько нового, яркого и, главное, неизведанного…
В православной психологии, кажется у Зеньковского, даже термин такой существует: период блудного сына. Христос – величайший реалист, эта притча осуществляется чуть ли не в каждой жизни. И задача не в том, чтобы «держать и не пущать», а в том, чтобы ребенок, если он, несмотря на все наши усилия и молитвы, все-таки устремится «на страну далече», не оказался ошеломлен, безоружен и пуст перед соблазном и последующим разочарованием.
– И вера не спасает?
– Много вам встречалось людей, которые обрели веру при рождении и сохранили на всю жизнь? Это к гениальности надо приравнивать! Вера, как я уже сказал, не от педагогики зависит, она дар Божий, но мы можем и обязаны дать кое-что другое, прежде всего, подготовить сознание ребенка к испытаниям взрослого возраста; иными словами, воспитать христианское мировоззрение. От рождения человек имеет интерес к тому, что выше него, Господь дает такой инстинкт. И вот нужно всеми средствами поддерживать и развивать это стремление к неземному, чтобы ребенок привыкал делать выбор в пользу «высокого», предпочитал совесть – богатству, милосердие – выгоде, долг – удовольствию, нравственные ценности – материальным. И тут главная трудность, потому что словесное убеждение не помогает: логических аргументов, доказывающих превосходство «высокого», не существует. Недаром же первые десять послесоветских лет наше общество, ориентируясь на материальное благополучие Запада, мечтая о «достойной» жизни, увлекалось и тамошними идеалами, весьма удобными для индивидуума с простенькими функциями: торговать, покупать и развлекаться.
– Я помню, как была шокирована, прочитав не где-нибудь, а в уважаемом «Новом мире» что-то вроде формулы «нового мышления»: нет ничего дороже человеческой жизни! Кое-что американское, увы, привилось. Например, меня коробит, когда русские люди попугайски копируют: «Удачи!», «Береги себя!»… Нужно преодолевать это, как раньше говорили, мещанство – но как?
– Только своей жизнью. Надо честно понять, насколько все мы заражены духом этого мира. Вот смотрите: ходим в Церковь, молимся, а в быту у нас «главное – здоровье»; денежку копим, деток ориентируем не на армию, не на труд, а на «приличное образование», любой ценой! Мальчик пошел плотником или шофером – трагедия! Нет, только учиться – причем на «денежных» менеджера, дизайнера, бухгалтера. Экзамены – ну тут конечно, молебен закажем, свечку поставим «жизни Подателю»… без Бога, мол, не до порога! А на самом деле Бог только служебное место в нашей суете занимает, поддержку обеспечивает; акафист-то на всякий случай почитаем, а потом для верности взятку можем дать в приемной комиссии – экое лицемерие!
– Видя, что творится в мире, так трудно научиться более надеяться на Бога, чем на свои усилия. Я понимаю чувства тех матерей, которым иногда так хочется ребенка защитить от мира, спрятать…
– Разве это возможно, хоть бы мы и хотели? Нас окружают соседи во дворе, соученики в школе, спутники в автобусе, живые люди, и незачем пугать ребенка, настраивать на конфликт: мол, кругом одни язычники и сатанисты…
На практике мы видим, что попытки «спрятать» ребенка от всего недоброго уживаются с удивительной беспечностью родителей, которые кассеты с современными записями выбросили, а что слышит их ребенок в школе или у приятелей – не интересуются. Спрятали под замок какие-то книги, а что написано в школьных учебниках, не поинтересовались. А ведь сейчас в школах можно встретить такие программы, что достаточно одного-двух уроков, чтобы растлить ребенка, серьезно повредить его сознание.
Так что не стоит изолировать своих детей, лучше непрерывно трудиться, жить нормальной жизнью, не щадя себя и позабыв о собственных удовольствиях и «утешениях», даже имеющих вид «духовных», – например, когда мама отправляется на «акафист», а ребенок шатается в подворотне; или – в семье достаточно средств, но мама тоже ходит на работу (а как же, она личность и должна себя «реализовать», да еще козырять перед мужем материальной независимостью). Такая святая цель, как воспитание детей, требует от родителей самоотречения, поэтому прежде всего другого следовало бы осознать, ради чего мы живем, какие ставим задачи и чего ожидаем от ребенка.
– Нельзя, видимо, не учитывать специфику нашего времени: несколько поколений выросли некрещеными, не венчались, не причащались – своего рода духовное вырождение вследствие оскудения благодати. Поддаются ли эти болезни преодолению?
– Вот именно – болезни! Ведь при крещении в сердце младенца, образно выражаясь, всеивается кусочек огня, благодать Святого Духа, «немощная врачующая и оскудевающая восполняющая». И как бы крещеный ни безобразничал, ни забрасывал его всякой грязью – этот уголек сокровенно хранит от последнего падения и часто внезапно непостижимым образом превращается в очистительное пламя. Без воздействия Таинств человек предоставлен самому себе – и если бы только себе! Нужно жалеть детей, видя в них свои грехи, свою вину, а врачевание для нас одно – покаяние. Но обычно мама и папа, отрекшись от бурной молодости, отказываются сострадать своему «недорослю», в котором пробуждаются как раз те самые, от них унаследованные, инстинкты; не обладая душевной чистотой, они терзают его подозрениями в каких-то гадких поступках или фантазиях, сживают со свету обличениями и назиданиями; у него разлад в душе, он измучен непонятной тоской, он переполнен вопросами, а их беспокоят лишь «нарушения»: поздно пришел, курил, вином пахнет… И на все его мучительные вопросы, которые он уже и задавать перестал, один совет: «Молись»!.. И вот уже всё возвышенное и святое вызывает у него раздражение. Подросток убеждается, что родители его «не понимают», и, главное, он больше не уверен в их любви. И непременно найдет «понимающих», с которыми легко и просто и не надо покаянный канон читать. Увы, благочестие, когда оно лишь внешнее, послушливое, улетучивается мгновенно… Между тем «переходный период» может стать таким плодотворным для всей семьи! Это Божий урок, испытание веры…
По книге «Чтобы дети не ушли из Церкви».
Беседу вела Алла Добросоцких. (печатается в сокращении)