Каждый, кто бывает в храме не только по воскресениям или в дни больших церковных праздников, но и в будни, обращал внимание на то, как отличается звучание хора в эти дни. Спокойные, неспешные распевы, сдержанные, лишенные ярких красок праздничного хора. Кажется, что пение рождается само собой. И не все знают, что за этой кажущейся простотой стоит кропотливая работа регента хора и певчих. Об особенностях обиходных распевов и знаменного пения, о секретах хорошего звучания небольшого хора мы беседуем с регентом левого (будничного) хора Свято-Троицкого собора С.П. Пьянковой.
– Светлана Павловна, Вы закончили Саратовскую государственную консерваторию по специальности «Музыковедение». Когда и как Вы стали петь в храме?
– Я начала петь в храме в 1993 г., когда училась в Саратовской государственной консерватории на втором курсе. Это было сложное время, многие музыканты приходили в храм подработать. Так и мы с сестрой пришли петь в храм, не имея никакого, даже чисто слухового, опыта церковного пения. Первым храмом для нас стала церковь в честь Казанской иконы Божией Матери.
В то время я мало что знала о христианстве, о Церкви. Крещение приняла поздно, в 20 лет. Это произошло как-то неосознанно. Просто возникло желание, покрестилась и продолжала жить обычной жизнью. Но, что интересно, через полгода после Крещения я пришла петь в храм. Так я почувствовала, что Господь ведет человека к Себе, даже если он и неосознанно принял Крещение. Во всем виден Промысел Божий.
Так началось мое воцерковление, которое происходило достаточно долго. В нем мне помогало, в первую очередь, не пение за богослужением (как это ни покажется странным), а чтение духовных книг. Они помогли мне лучше понять многое, в том числе и богослужение.
– Ваша специальность помогает Вам в понимании церковного пения? Или светская и церковная музыка совершенно противоположны?
– Однозначно дать ответ сложно. С одной стороны, дирижерско-хоровое и музыковедческое образование, которое я получила в музыкальном училище и в консерватории, безусловно, мне помогает. Сложно, наверное, стать регентом, не имея навыков дирижирования и опыта работы с хором. Музыковедение научило понимать особенности музыкальных языков, стилей, помогло найти правильный ориентир в подборе богослужебного репертуара.
С другой стороны, музыкальное мышление по западноевропейскому образцу, на котором строится наше музыкальное образование, так глубоко укоренилось в сознании, что очень сложно бывает отказаться от некоторых его стереотипных форм, сложно осмыслить музыкальный язык как элемент богослужения. Ведь в светском искусстве все иначе. Музыка здесь самодостаточна, она не нуждается в слове, являет собой самостоятельную, замкнутую реальность. В богослужебном пении приходится многое переосмыслить.
– Наши прихожане знают Вас как регента будничного хора. Чем отличается обиходное пение церковного хора от праздничного?
– Звучание праздничного хора более торжественно. Большой состав хора позволяет регенту подобрать более сложный репертуар. Будничный хор чаще поет обиходные распевы, более простые авторские произведения. Мне нравится регентовать будничным хором. Я вообще люблю камерное, внешне сдержанное пение. Оно очень хорошо гармонирует с богослужебными текстами: вся служба идет ровно, в одном духе. Ведь иногда очень выразительные, яркие произведения нарушают единообразие службы. Они слишком выделяются на фоне всего остального. А этого не должно быть, в богослужении нет ничего фонового, малозначимого. Я все пытаюсь убедить в этом певчих. Почему-то моменты чтения воспринимаются как пауза в пении. Хотя ничего удивительного. Причина опять же в современном музыкальном языке – языке замкнутых форм.
– От чего зависит хорошее звучание хора?
– От многих причин. Оно зависит от молитвенного настроя певчих, от желания спеть хорошо, от внимательного, трепетного отношения к службе. И, конечно, от профессиональных качеств певчих, регента.
– Что самое сложное в работе регента?
– У каждого регента, наверное, свои сложности. Кому-то сложны технические задачи дирижирования хором. Для кого-то самое сложное – решить психологические проблемы взаимодействия в музыкальном коллективе. Ведь творческим людям порой бывает очень сложно подчиниться, смириться с чужим представлением о музыке. Тем более, когда в хоре несколько человек с дирижерским образованием, и каждый видит исполнение того или иного произведения по-своему.
Для меня самое сложное – во время службы сосредоточиться на личной молитве, на самом богослужении. Слишком много регент решает технических музыкальных задач, много возникает непредвиденных ситуаций, от которых порой трудно отстраниться и вслушаться, вдуматься в смысл того, что мы поем или в то, что читается в храме.
– По благословению настоятеля нашего собора игумена Пахомия Вы создали женский любительский хор и руководите им. Понятно, что научить петь, и порой непростые произведения, непрофессионалов, – задача не из легких. В чем, на Ваш взгляд, смысл этого начинания?
– Любительский хор был создан для того, чтобы привлечь постоянных прихожан к участию в богослужении. Это участие помогает им глубже понять смысл происходящего в храме. С другой стороны, пение в коллективе, необходимость подчиняться общим правилам воспитывают смирение, самодисциплину.
Регентовать таким хором, с одной стороны, очень непросто. Приходится многие вещи объяснять по нескольку раз, долго работать над каждым произведением. С другой стороны, мне нравится отношение любителей. Видно, что люди хотят петь и для них это очень дорого. Мне очень помогает эта личная отдача. Я радуюсь, когда нам удается что-то исполнить хорошо.
Так получилось, что у нас создан именно женский любительский хор, а не смешанный. Таково было и желание настоятеля, чтобы, по контрасту с мужским, существовал в нашем соборе чисто женский хор. Однородный состав позволяет нам включать в свой репертуар песнопения знаменного распева, чему я тоже очень рада.
– Почему Вам так нравится знаменное пение?
– Знаменное пение – это одна из исконных форм богослужебного искусства. Сейчас на клиросах, к сожалению, преобладает многоголосие. Но ведь партесный стиль появился лишь в 17 в., и, естественно, он далек от богослужебного музыкального языка. Однако, независимо от внешних форм, богослужебное пение имеет принципиальное отличие.
В нем важно духовное основание, аскетический опыт. Если в светской музыке мы слышим все, что хотел сказать автор, художественный образ предельно выражен, явлен и, соответственно, закончен, то в богослужебном пении необходима достройка этого образа. Здесь то, что мы слышим в звуковом выражении, лишь часть образа. У него есть глубина, как в иконе, в которой за внешним плоскостным изображением скрывается целый мир. Песнопения это ведь тоже своего рода икона, икона времени.
Особенностью богослужебного искусства является то, что образ способен перерастать сам себя, восходить к Первообразу. Эта внутренняя духовная динамика требует молитвенного усилия не только от поющих в хоре, но и от всех молящихся в храме. Все прихожане своей молитвой участвуют в создании образа. Если уходит правильный молитвенный настрой, если нет горения, стремления к Богу, тогда получается, что мы остаемся с одним внешним образом. А этот внешний образ в таком случае, во-первых, не очень-то и отличается от светской музыки, а во-вторых, уступает ей в яркости и выразительности. Вот почему профессиональному музыканту в знаменном пении чего-то недостает. Настолько ухо привыкло к многоголосию, к обилию красок и форм. Знаменное пение кажется им скучным и тяжелым, ведь оно к тому же требует много физических сил. Но многие прихожане любят знаменное пение. И, я думаю, именно потому, что это исконно богослужебное пение. В нем нет никаких языковых противоречий, текст органично сочетается с музыкой.
Что интересно, порой люди, поющие в храме годами, даже и не осознают тот факт, что богослужение сегодня говорит не собственным языком. И напротив, нецерковные музыканты очень остро переживают возникшую проблему. Не так давно я встретила заведующую кафедрой теории музыки Саратовской консерватории Елену Ивановну Вартанову. И она с глубокой досадой и сожалением спросила у меня: «Света, почему во всех храмах партесное пение? Когда же мы вернемся к знаменному распеву?»
– Есть ли у Вас какие-то личные предпочтения в подборе репертуара церковного хора и почему?
– Я стараюсь очень внимательно относиться к выбору репертуара, стараюсь избегать каких-то трафаретных музыкальных оборотов, слишком чувственных интонаций. Наш настоятель отец Пахомий тоже всегда реагирует на не совсем церковные интонации. Он советует больше разучивать распевов, меньше авторских произведений, особенно тех, в которых явно слышны светские мотивы.
Лично мне нравятся сочинения композиторов московской школы: П.Г. Чеснокова, В.С. Калинникова, А.Д. Кастальского, А.В.Никольского. Сейчас многие хоры в подборе репертуара ориентируются на этих авторов. Но возможности левого хора не позволяют нам исполнять произведения этих авторов. Мы чаще поем произведения диакона Сергия Трубачева, который считается продолжателем традиции московской школы. Он писал для однородного мужского хора. Мы делаем переложения этих нот для смешанного хора, получается наиболее удачный для нас вариант. Сейчас стали разучивать достаточно много произведений современных авторов. Например, песнопения игумена Силуана (Туманова), монаха Давида (Печникова), написанные в рамках традиции. Что-то берем из репертуара Ирины Денисовой – также современного регента из Белоруссии. Поем произведения в обработке архимандрита Матфея (Мормыля). Он очень хорошо чувствовал хор, сделанные им переложения хорошо звучат.
– Откуда и как давно у Вас возник интерес к колокольному звону?
– Звоню в колокола примерно с того же времени, как начала петь в храме. Когда училась в консерватории, была возможность посещать факультативные занятия колокольного звона профессора А.С. Ярешко. Он ежегодно организовывал фестивали колокольного звона в старинных русских городах. И мне посчастливилось участвовать в этих фестивалях, послушать опытных звонарей.
Искусство колокольного звона очень интересно и своеобразно. Это тоже музыка, но совсем другая, основанная на иных принципах. В ней мелодия не имеет ведущей позиции, к чему привычен наш слух. Это искусство скорее ритмическое, или его называют тембро-ритмическим, а мне кажется, точнее было бы назвать его фактурно-ритмическим. Такая особенность самого инструмента как бы оберегала колокольный звон от сдвигов в сторону светского музыкального искусства, способствовала сохранению традиции.
– В дни подготовки к Рождеству Христову, Крещению Господню, в сами дни праздников в храмах совершаются богослужения, отличные от обычных. Есть ли у вас среди этих служб особо любимые?
– Конечно, все службы по-своему красивы. Пожалуй, особенно хотелось бы выделить службы предпразднства Рождества Христова. В эти дни изменяется привычный порядок богослужения, добавляется малое повечерие. Богослужения в эти дни очень тихие, спокойные, но уже явно чувствуется ожидание грядущих чудесных событий. Праздничные службы Рождества, Крещения я тоже люблю, но в эти дни порой бывает много суеты.
Вообще мне очень нравятся песнопения, которые редко поют в храме, только в особенные дни года. Такие как «Се Жених грядет в полунощи…», «Да молчит всякая плоть человеча…», которые звучат во время Страстной седмицы. Очень люблю какие-то особенные службы, когда изменяется привычный порядок богослужения. Например, служба в Субботу Акафиста. Очень интересно бывает следить за уставными особенностями и каждый раз открывать для себя что-то новое в службе, чему-то удивляться.
Беседовала Марина Шмелева