Дважды в год – 6/19 декабря и 9/22 мая – празднуется в Православной Церкви память замечательного святого – свт. Николая, архиепископа Мир Ликийских, чудотворца, на Руси одного из самых любимых. Скорого помощника во всех затруднениях, нуждах, бедах. «Попроси Николу, а он Спасу скажет», – говорят в народе, часто относя его при этом к святым исконно русским. О феномене «русскости» размышляет известный писатель и публицист В. Ирзабеков в одной из глав своей книги «Русское солнце, или Новые тайны русского слова».
Задавая в различных аудиториях вопрос о том, кто же из наших святых самый русский, неизменно слышишь в ответ: Николай Чудотворец. И это поразительно, потому как речь идет о человеке, который родился и вырос вдалеке от России задолго до ее Крещения и, возможно, даже не имел представления о ней. По свидетельству знатоков древнерусского православного искусства, на иконах нашего излюбленного святителя лишь с 12 в. появились русские черты. Но вопреки всему – он самый русский! Что стоит за таким единодушным признанием нами русскости Мирликийского Архиепископа? Неужто биологическая или, скажем, генеалогическая составляющая? Или это всё же непостижимое для холодного рационального рассудка мистическое родство святителя с общей русской душой, со всем внутренним устроением русского человека? Возможно, поэтому в одной из своих замечательных проповедей, произнесенной в 1949 г., святитель Лука (Войно-Ясенецкий) скажет: «Обратим свой взор направо – там возвышаются горы, на вершинах которых видим пророков, патриархов во главе с Авраамом, апостолов, сонмы мучеников Христовых, сияющую светом плеяду святителей и впереди них – Николая, Чудотворца Мирликийского».
Вспоминаю в этой связи, как около девяти лет назад названивал из Москвы знакомому игумену в Сергиев Посад, в гимназию, которая была к тому времени передана его заботливому попечению. И всякий раз слыша от охранника, что «батюшка у Прасковьи», приходил в немалое смущение, зная их Высокопреподобие как человека строгих правил. Теряясь в мыслях, о какой Прасковье идет речь, я сообразил с некоторым опозданием, что искать его надо, конечно же, в храме великомученицы Параскевы, где он был настоятелем. И хотя эта великомученица жила в 3 в. в Римской империи, она для народа нашего стала совершенно родной, русской – Прасковьей…
Представляю удивление простых русских людей, если бы им взялись пояснять, что многие русские святые, любимые ими с самого детства, молитвами к которым они были сохранены и спасены, родились отнюдь не в России, а в далеких от нее странах и были «нерусскими». И не только удивление, но и, возможно, обиду. Сподобился же автор этих строк когда-то, много лет назад, только-только сдав на отлично научный атеизм, обидеть бабушку своей однокурсницы, простую русскую женщину, безапелляционно заявив ей, попытавшейся робко отстоять бытие своего Бога, что на шее своей она носит (прости меня тогдашнего, Господи!)… изображение еврея. Мне она возражать не стала, а только внучка ее передала мне потом полные недоумения слова покойной ныне Александры Михайловны, бабы Шуры, добрейшей души человека: «Ну зачем он так? Он ведь умный, разве не знает, что Христос – русский?!» Каюсь, тогда – не знал.