В саратовском краеведении существует мнение (часто встречающееся в краеведческих публикациях) о том, что Саратовский соборный храм был построен в 1674 г. московскими стрельцами и наименован ими в честь Святой Троицы в напоминание о Троицком соборе Троице-Сергиевой Лавры. Утверждение это, хотя и благочестивое и умилительное, является, однако, легендарным и не имеет под собой исторической основы.
В cаратовском краеведении существует мнение (часто встречающееся в краеведческих публикациях) о том, что Саратовский соборный храм был построен в 1674 г. московскими стрельцами и наименован ими в честь Святой Троицы в напоминание о Троицком соборе Троице-Сергиевой Лавры. Это мнение основывается на утверждении саратовского краеведа, члена Саратовской ученой архивной комиссии В. П. Соколова. Дореволюционный исследователь истории нашего собора В. П. Соколов в своей широко известной краеведам книге «Саратовский Троицкий (старый) собор» дает такое любопытное объяснение наименованию собора: «собор построен был стрельцами – коренными жителями Москвы, в окрестностях которой существовала величайшая на Руси того времени святыня – Троице-Сергиева Лавра с ея Троицким собором, построенным в 1492 г. над гробом св. Сергия; тяготевшие душою и мыслями к родине своей – Москве и ея святыне, но живя вдали от них… и в тоже время не желая быть отчужденными ни от родины, ни от святыни той, стрельцы, естественно, пожелали дать новопостроенному ими на чужбине храму наименование “Троицкий” собор». Утверждение это, хотя и благочес-тивое и умилительное, является, однако, легендарным и не имеет под собой исторической основы.
Стрельцы, появившиеся впервые в царствование Ивана Грозного, разделялись на московских – живших и служивших в самой Москве и составлявших своего рода царскую «гвардию», и городовых – живших в разных го-родах Московского государства и несших в этих городах и крепостях гарнизонную службу. Известно, что московский стрелецкий корпус широко использовался в войнах, которые вело Московское государство во второй половине 16 в. Так, московские стрельцы участвовали в количестве 3000 человек в штурме Казани в 1552 г. После взятия города царь Иван Васильевич оставил там «множество князей, детей боярских 2040 человек, да 3 воеводы стрелецкие, да с ними 1500 стрельцов, да и 7 атаманов казацких, а с ними 500 человек казаков». С той поры, почти до конца века правительство вынуждено было держать в Казанском крае большое количество войск с целью подавления сопротивления постоянно восстающего и бунтующего местного населе-ния. До 70-х гг. 16 в. новопокоренными казанскими землями в военном и административном отношении управляли воеводы, назначенные царем. С семидесятых годов контроль над казанскими воеводами и над всем Средним и Нижним Поволжьем и Предуральем стало осуществлять специально созданное «министерство» – приказ Казанского дворца. Поэтому построение городов-крепостей в этом регионе, а также укомплектование их гарнизонов состояло в ведении этого приказа и возлагалось на казанских воевод. В условиях постоянных восстаний местного населения против завоевателей в крае началось строительство русских городов – сначала в Среднем Поволжье: Лаишев (1557), Тетюши (1558), Царево-Кокшайск (совр. Йошкар-Ола), Уржум, Малмыш (1584) и др., а после окончательного замирения казанского края приступили в конце 16 в. к освоению и Нижнего Поволжья, основав Самару (1586), Царицын (1589) и Саратов (1590). В разных источниках имеются документальные сведения о том, что гарнизоны Астрахани и других «низовских» городов издавна комплектовались служилыми людьми из Казанского края и Нижегородчины. Эти служилые стрельцы и пушкари – присылались в эти города как на «вечное житье», так и (в качестве годовальщиков) на время, большей частью на год. Так, известно, что в 1629 г. в Астрахани служило 500 стрельцов-годовальщиков из Казани. В 1638 г. там же, в Астрахани, служили стрельцы: «Казанские пригородные и Нижегородские», а также алатские, царево-сангурские, свияжские, чебоксарские, козмодемьянские, ядринские, царево-кокшайские, цивильские и уржумские. В том же году в Черном Яре служили стрельцы тетюшские, арские, а курмышские стрельцы – на Царицыне, Саратове и Астрахани. Во время разинского бунта в Саратове служили казанские стрельцы. Кстати, и посадское население нижневолжских городов первоначально составляли по большей части «сходцы» из верхневолжских областей. В документах можно часто встретить их прозвища – Нижегородец, Городчанин, Лаишевец, Курмышанин, Алаторец и т.д. Да и предания, сохранившиеся к 18 в. в Царицыне и Саратове, утверждают, что первоначальное население этих городов было выходцами из Казани. Московские стрельцы также иногда высылались на службу в дальние города. Но, по большей части, они служили там в качестве годовальщиков и очень редко оставлялись на постоянное «житье». Причем располагались они в основном в городах, прикрывавших Москву с запада и юга, – в Вязьме, Путивле, Валуйках, Брянске и др. Таким образом, мнение о том, что Троицкий собор был построен московскими стрельцами, вряд ли соответствует действительности.
Нужно сказать, что в то время при основании города его гарнизон вообще никак не мог влиять на наименование городских храмов. Строительство новых городов 16–17 вв. осуществлялось по строго определенному порядку. После принятия решения о «поставлении» нового города специалисты Разрядного приказа разрабатывали его подробнейший проект. В нем определялись размер и тип крепости, особенности ее укреплений, количество и тип казенных зданий – административных, хозяйственных и жилых. В том числе определялись количество, тип и наименование городских церквей, которые также строились и снабжались утварью за казенный счет. Составлялась также подробная (вплоть до копейки) смета. Этот проект и документация утверждались самим царем и боярской думой. Определялся царем также и воевода (он же и строитель) города, которому давался приказ о комплектовании гарнизона, набиравшегося, как правило, из служилых людей близлежащих городов. Таким образом, ни воевода, ни гарнизон не могли иметь никакого отношения к наименованию городских церквей. Обратим внимание на то, что в приведенном выше отрывке из книги Соколова говорится о построении московскими стрельцами первого Троицкого собора уже в третьем, нынешнем, Саратове, перенесенном в 1674 г. с левого берега Волги на правый. Дело в том, что Соколов придерживался мнения, высказанного А. И. Шахматовым в его книге «Исторические очерки г. Саратова», о том, что во втором, левобережном, Саратове Троицкого собора не было, а было 2 храма – во имя Спаса Нерукотворного (собор) и во имя Казанской иконы Божией Матери. Однако это мнение неверно. Впервые в документах Троицкий собор (а также Никольская приходская церковь) в левобережном Саратове упоминаются под 1621 г. Таким образом, Троицкий собор как церковно-административная единица по меньшей мере на полвека старше времени, указываемого Соколовым, и, скорее всего, его основание относится к самому начальному этапу истории Саратова.
Итак, всё вышесказанное свидетельствует о том, что наш собор наименован 
Троицким не по желанию жителей и стрельцов, а по указу центральной власти. Почему же соборный храм Саратова был освящен в честь Святой Троицы? Если обратить внимание на наименования первых храмов в городах, построенных в понизовье и предуралье в конце 16–первой половине 17 в., то можно увидеть интересную закономерность: в большей части этих городов первыми храмами были Троицкие и Никольские. Так, в Самаре первый храм – Троицкий собор с приделом Николая Чудотворца. К сожалению, в отношении самых первых храмов Царицына нет никаких документов, однако известно, что в середине 17 в. в этом городе помимо других церквей были и Троицкая (монастырская), и Никольская церкви. В Астрахани соборная церковь была наименована в честь Сретения Владимирской иконы Божией Матери, однако и там существовал Троицкий монастырь с Троицким же собором. В Терской крепости, основанной в 1557 г., первым храмом был Троицкий собор. При основании в 1648 г. Симбирска был заложен соборный храм в честь Святой Троицы. При основании в 1574 г. г. Уфы была построена в один день (обыденная) церковь во имя Святой Троицы. Есть сведения, что первой церковью Гурьева (начало 17 в.) была также Троицкая. Таким образом, мы видим, что в большей части основанных в понизовье в рассматриваемое время городов первые храмы освящались в честь Святой Троицы и святителя Николая. Здесь можно увидеть определенную тенденцию.
Россия укрепляла в присоединенном Иваном Грозным Поволжье свое могущество и, неся в «дикое поле» основы русской цивилизации, утверждала здесь православную веру. Обилие в новоустроенных городах и крепостях Троицких храмов можно расценивать как своего рода свидетельство (в том числе и для покоренных народов) о том, что вместе с русской государственностью, русской жизнью устанавливается здесь и основа этой жизни – православное христианство, главным догматом которого является исповедание Бога, в Троице Единосущного. Ну, а святитель Николай всегда почитался христианами как «скорый помощник и изрядный чудотворец», к которому всегда прибегали в трудных обстоятельствах жизни. Поэтому нет ничего удивительного в том, что во всех поволжских городах воздвигались в честь него храмы. Итак, из всего вышесказанного можно заключить, что попытка связать наименование Саратовского собора с памятью о Троицком соборе Сергиевой Лавры является хотя и благочестивой, но все же не имеющей исторической основы натяжкой и носит легендарный характер.
Протодиакон Михаил Беликов