18 ноября в Саратовском Свято-Алексиевском женском монастыре была пострижена в монашество с именем Сергия, в честь прп. Сергия Радонежского, инокиня Ирина (Гагарина), которая на протяжении нескольких десятилетий трудилась в Свято-Троицком соборе. Хотя постриг в мантию матушка Сергия приняла уже в преклонном возрасте, ее жизнь с юности была посвящена Христу. Мы попросили матушку поделиться с читателями своими воспоминаниями.
Монахиня Сергия
Родилась я в деревне Хаевка Татищевского района Саратовской области в 1927 г. Родители мои были верующими людьми. Были мы очень бедными – детей шесть человек, голод пережили – а не унывали, в радости жили.
В 1941 г. папу нашего забрали на трудовой фронт – ремонтировать железные дороги. Маме было очень трудно с нами, но она не унывала, молилась. Она знала много духовных стихов и часто нам их пела. На всю жизнь мне запомнились слова о храме: «там нет мирских сует и дум, там все образно, твердо, ясно, во всем показан Божий Ум».
С ранних лет мы старались соблюдать пост. Однажды в Страстную Пятницу у нас совсем нечего было есть. Мама послала нас с сестренкой попросить продуктов у знакомых. Зашли в дом к леснику. Его жена нас спрашивает: «А вы не Иакова Романовича Гагарина дети? Садитесь обедать». Предложила нам молоко. Я сестренке говорю: «Ты, Сонечка, ешь, а я не буду. Сегодня Господа с Креста снимают, а я молоко буду есть?» Жена лесника очень удивилась. Дала нам картошки с собой. Вот этой картошкой мы Пасху и встретили. Папа вернулся только в 1947 г., еле живой. Устроился на работу. Ему дали паек: на него и на малолетних детей. А я поехала работать в Саратов.
В Саратове
Еще когда приезжала в Саратов, на некоторое время работать нянькой, стала ходить в Свято-Троицкий собор. Как мне там нравилось! Однажды подошла я к архимандриту Борису (Вику) и говорю: «Батюшка, возьмите меня в собор уборщицей». Он посмотрел на меня и ответил: «Ты девочка слабенькая, а у нас тут очень тяжело. Но придет время, и ты здесь будешь».
В 1947 г. в Саратове устроилась переплетчицей книг. В то время архиереем был епископ Борис (Вик). Как он служил! Народу на службы собиралось столько, что перекреститься было сложно. А на Пасху, Рождество прихожане на улице стояли, вплоть до Московской. Власти хоть и злились, но службы не разгоняли и владыку не наказывали.
Отрешили его от кафедры только в 1949 году, когда он на Крещенье Крестный ход на Волгу устроил. Мороз в тот день был сильный, но народу было очень много. Люди наголодались духовно. Такая радость была! Отслужили молебен и стали купаться. Те, кто по благословению купались, не заболели. А вот молодые комсомольцы, которые по своей удали в прорубь полезли, попали в больницу.
Потом владыка Борис два года служил на Черниговской кафедре, несколько лет в Германии. Приезжал в Саратов. У него тут мама жила, Мария Ивановна. Она за свечным ящиком в соборе стояла. Когда владыка приехал, мы с моей духовной сестрой Катей купили цветов и пошли в аэропорт. Владыка нас благословил. Как мы плакали о нем! Да и многие в Саратове любили владыку Бориса.
Многие священники, которые служили в Троицком соборе, претерпели гонения. Однажды я увидела незнакомого батюшку. Это был отец Константин Соловьев. Он в том году только из ссылки вернулся, в которой пробыл много лет, и служил вне штата. Думаю: «Надо же, как батюшка на прп. Серафима похож. А я его совсем не знаю». Через некоторое время приехала в Троицкий и вижу там отца Константина у свечного. Подошла к нему: «Батюшка, благословите». Он благословил и говорит: «Познакомимся».
В абхазской пустыни
В 1952 г. я сильно заболела и уехала к родным в деревню. А 17 апреля 1953 г. скончался отец Константин Соловьев. Мне написали духовные сестры, и я поехала на сорок дней в Саратов. В это время из Абхазии приехала наша знакомая Мария Степановна, певчая Духосошественского собора. Она сказала, что монахини, которые подвизаются в абхазской пустыни, ищут девушек в помощь. Наша псаломщица указала на нас с Катей. Мать Катю не отпускала, а я уговорила ее: «Теть Жень, отпусти Катю. Она поедет к нам в деревню отдохнуть». Так и уехали мы с ней на Кавказ.
От Кубани всю дорогу около окна провели: какая там красота, какие там сады! Приехали в Гудауту. Там нас встретили благодетели матушки Елены и повезли в пустынь за 60 км от Сухума. Едем, а кругом горы, скалы. От страха сердце обрывается: «Господи, помоги!»
Матушке нашей – схимонахине Елене – был 61 год. Жили они вместе с духовной сестрой в келье, которую оставили им старцы-подвижники. До этого матушки жили в Иоанновском женском монастыре г. Петербурга, основанном св. прав. Иоанном Кронштадтским. В двадцатых годах монастырь разогнали, и они уехали в Абхазию. Матушка Елена была великая постница и молитвенница. Разговлялась она только на Пасху до Светлого четверга. За день по семь тысяч Иисусовых молитв читала.
Однажды в пустыни упало большое дерево, из которого матушка благословила напилить чурочек. Мы с Катей хотели одни пойти, но матушка пошла с нами. Мы пилим, она молится. И тут мне граб придавил ногу. Я закричала на всю пустынь. А матушка стала мне ногу крестить и молитву читать: «исцели немощи наша…» Долго молилась, а потом сказала: «А теперь иди отдохни». Я ей: «Матушка, а у меня нога-то не болит!»
Пожили мы в пустыни некоторое время. И вот матушка Елена нам говорит: «Надо мне показать вас Сухумскому митрополиту Антонию». Приехали к владыке, благословились и стали просить: «Владыка, благословите нас у матушек пожить. Они старенькие, не могут ни дров наколоть, ни воды принести. Мы будем им помогать». Владыка Антоний посмотрел на нас и улыбнулся: «Девчонки молодые, да вас там сваны украдут». А потом сказал уже серьезно: «Жалко мне их, тяжело им будет», – и не благословил. Мы в слезах простились с матушкой Еленой и уехали.
У митрополита Антония
Катя сразу домой поехала, а я на некоторое время осталась в Гудауте. Тем временем матушка Елена еще раз написала владыке, и он благословил меня немного пожить в пустыни. Затем мы поехали в Гудауту.
Туда приехала регент архиерейского хора Анастасия Петровна и говорит мне: «Тебя владыка к себе вызывает». Я испугалась! Думаю, опять начнет меня домой отправлять. Приехала в Сухум, нашла в Благовещенской церкви регента, которая провела меня к владыке. Прочитала Иисусову молитву при входе. «Аминь, аминь», – отвечает мне владыка Антоний.
Он был очень болен, лежал в постели. Встала я перед ним на колени и говорю «Владыка святый, благословите. Что Вы меня к себе призвали?» А он отвечает: «Решил взять тебя к себе в келейницы. Я сильно болен, а келейницы у меня постоянно ссорятся. С тобой я найду покой».
Каждую осень к владыке приезжал митрополит Коломенский и Крутицкий Николай (Ярушевич). Его называли «глашатай мира»: он говорил на четырнадцати языках, переписывался со многими корреспондентами. Когда митрополит приехал, я вышла его встречать, сделала земной поклон: «Владыка святый, благословите». Он посмотрел на меня, а потом спросил у владыки Антония: «Откуда у тебя такая молодая послушница?» Узнал, что из Саратова, и очень удивился. «Я, – говорит, – в Москве человека для храма найти не могу. А тут – из Саратова!»
Вскоре владыка Антоний умер. Он ведь в Сибири десять лет в тюрьме сидел, поэтому сильно болел, не мог даже нагибаться. Но все равно служил, каждый день ходил по делам. А тут ему сделали операцию, после которой гной в кровь пошел. Перед кончиной он потерял сознание, потом пришел в себя и говорит: «Приехал новый архиерей и устроил ералаш». Потом произнес: «Слава Тебе, показавшему нам Свет, слава Тебе!» – и умер. Это случилось 24 ноября 1956 г. В это время митрополит Николай был в Москве. Весной я поехала к нему. Добралась до Новодевичьего монастыря, нашла кабинет владыки. Владыка Николай как увидел меня, вскрикнул: «Сиротка приехала!» Я плачу, он плачет. Так владыка Николай любил митрополита Сухумского Антония.
После смерти владыки Антония я прожила в Сухуме еще три года. В это время туда несколько раз приезжал настоятель Успенского собора г. Тарту иерей Алексий Ридигер – будущий Патриарх Московский и всея Руси. Приезжали они вместе с мамой Еленой Иосифовной на службу в наш Благовещенский собор. Первый раз они долго не могли найти квартиру, чтобы остановиться. Я уговорила псаломщицу нашу, Ольгу Георгиевну, взять их к себе. Они нам подарили свое фото, потом целый год я с ними переписывалась.
Осенью 1959 г. в Сухум снова приехал митрополит Николай и стал думать, куда меня определить. Предлагал поехать в Тбилиси. Я говорю: «Владыка святый, Вы меня простите, но я туда не поеду». Хотел отправить меня в Пюхтицы, но там зима, а у меня совсем не было теплой одежды. Тогда владыка помолился обо мне и благословил ехать в Саратов: «Я написал про тебя владыке Палладию. Ты принесешь большую пользу в соборе и родным поможешь».
Служение в Свято-Троицком соборе
Как только приехала в Саратов, сразу пошла к владыке Палладию (Шерстенникову). Он принял меня очень хорошо и благословил идти к настоятелю Свято-Троицкого собора протоиерею Иоанну Цветкову. На следующий день отец Иоанн сам ввел меня в алтарь и благословил там убираться. Я стирала, гладила все облачение, мыла потолок в алтаре, промывала окна, красила пол.
В алтаре еще служили две старенькие матушки. У одной из них, матушки Елены, брат был – игумен Иона – прозорливый подвижник. Он похоронен на Воскресенском кладбище. Там вообще много угодников Божиих похоронено. Город наш их молитвами стоит.
Мы с матушками разбирали иконы. В соборе было очень много пожертвованных икон, спасенных прихожанами из других храмов. Ведь в Саратове почти 50 храмов разорили. Кроме того, я и в свечном ящике помогала, и регистраторам, когда работы было много. В воскресение у нас по пять тысяч просфор приносили, а в родительские субботы – и того больше. Восемнадцать лет простояла за свечным ящиком и при этом никогда не оставляла алтарь. Во время службы там алтарник Петр Федорович управлялся, а я все приготовлю и потом уберу.
Крещение помогала оформлять. Помню, как-то летом 1967 г. заболела регистратор, я работала вместо нее. Тогда за одну субботу иеромонах Амвросий окрестил 75 человек. Крестились многие, хотя уполномоченные-богохульники очень к этому придирались. Регистрировать Крещение можно было только по паспорту родителей – на один паспорт одного ребенка. Как-то раз регистратор Людмила Глубенкова по одному паспорту оформила регистрацию двух детей. Уполномоченный по ошибке вызвал меня. Покричал, покричал, а потом разобрался и отпустил.
За священниками уполномоченные строже следили, не позволяли им никаких треб на дому совершать. Все, кто в храмах работал, налог с зарплаты платили 50%. Тяжело было до 1988 г.
От простых людей особых гонений на меня не было. Помню только, как-то раз в 1961 г. иду по Покровской улице в подряснике и черном платке. А около пивнушки мужики стоят. Один из них говорит: «Откуда только эта монашка взялась? Был бы камень под рукой, так бы и бросил в нее».
Богослужение в соборе всегда совершали молитвенно, благоговейно. Очень торжественные службы были, когда в соборе служил владыка Пимен (Хмелевской). Но с ним лично я не общалась. А вот владыку Нектария (Коробова) помню очень хорошо, хоть и прослужил он у нас всего восемь месяцев. Я поражалась смирению этого владыки! Он все делал сам. Даже ковры для алтаря сам купил и привез на своей машине. Я его спрашиваю: «Владыка святый, у Вас что, нет иподиаконов?» Он отвечает: «Да я уж так привык». Мог придти в собор, встать посреди прихожан и молиться. Каждую среду и воскресение служил акафист в соборе. Скажет: «Надо идти служить. Там народ пасомый ждет меня».
Служила и при владыке Александре (Тимофееве), пока в февральский гололед не разбилась сильно. После этого переехала жить к родственникам.
Иночество
Иноческий постриг я приняла еще в семидесятые годы в Псково-Печерском монастыре. Постриг меня схиархимандрит Пимен (Гавриленко). Он был моим духовником еще в Абхазии, когда я у митрополита Антония жила. Отец Пимен тогда еще в пустыни жил, великий был подвижник! Я спросила у митрополита Антония, у кого мне исповедоваться. Он сказал: «У меня духовник архимандрит Пимен. И ты к нему иди».
Когда в Сухум прислали нового владыку, отец Пимен уехал из Абхазии. И только в 1961 г., когда приехала в Печоры, вновь встретила отца Пимена и стала часто к нему туда ездить. Видела я там и отца Савву (Остапенко), и отца Иоанна (Крестьянкина). Помню, как отец Иоанн в храме во имя Архангела Михаила больше часа говорил проповедь перед исповедью. Он так хотел вложить в нас понимание греха, чувство покаяния!
Все они уже отошли к Богу блаженной кончиной. Я всегда молюсь о них. Ведь я живу только по молитвам старцев, владык, у которых служила. А так, по моему здоровью, давно бы уже не было меня на этом свете.
01.01.2016 г.