Церковное богослужебное пение – это особый язык, с которым человек приходит к Богу, это дар, угодный Богу, выражение души, благоговеющей пред Богом и утреннюющей пред лицом Его.
«Вверху Бога прославляет ангельское воинство, внизу – люди, осуществляющие службу в церквях, которые, подражая тем, воспроизводят то же самое славословие. Вверху Серафимы издают трехсвятительный гимн, а внизу множество людей возносит тот же самый гимн. Возникает общее празднество для небесных и земных жителей: одно причастие, одна радость, одна приятная служба…» (cвт. Иоанн Златоуст)
Церковное пение было принесено на Русь вместе с христианством из Византии в 10 в. Известно, что задолго до Крещения Руси в Киеве существовали небольшие христианские общины, где проходили богослужения, опирающиеся на византийские обряды. Любовь к красивому византийскому действу у русских сохранилась на века. Русские всегда любили торжественные долгие службы с красивым пением. Церковное пение призвано было разбудить мысль и зажечь сердце огнем веры. Византийские мелодии по простоте, серьезности, строгости, правдивости чувства, по соответствию с церковным Уставом отвечали всем требованиям, предъявляемым церковному пению. Именно они стали праосновой для всего православного музыкального искусства.
Изначально под Византийским пением подразумевалось одноголосное (в отличие от привычного для нас многоголосного или партесного) пение. Родиной и оплотом византийского пения стала Греция. Отличительная особенность такого пения – дополнительное интонирование звука, когда он как бы «колеблется». Такое интонирование считалось особым искусством. В пении использовалось не только горло, но и вся полость рта и носа. Все возможности голоса становились единым музыкальным инструментом для славословия Бога. Еще одна отличительная особенность византийской музыки – это переменные такты. Построение такта обычно определяется ударностью слогов, здесь же акцентные слоги смещались с привычных ударений в словах. И самое интересное – в византийской музыке использовались «кратимы». Это – не имеющие собственного смысла слова и слоги: тороро, терирем, тенена и т.п. Эти кратимы приставлялись обычно в конец гимнов и символи-зировали невыразимое, превосходящее человеческие слова пение Ангелов.
У каждого народа есть свои национальные излюбленные мелодии и свое их техническое построение. Сохраняя основные черты византийской музыки, русский народ развил, обогатил их, усовершенствовал и составил на основе их великое множество церковных песнопений. Так, в 11 в., отталкиваясь от византийской традиции, появляется новый вид церковного пения – Знаменный распев. Свое название этот распев получил от слова «знамя» – знаки древнерусской безлинейной нотации, похожие на крючки. Знаменный распев не только во всем соответствует предписаниям церковного Устава, но во многом объясняет, дополняет и развивает его. Музыкальный талант русского народа искусно соединяет мелодию знаменного распева с текстом. Мелодические строки этого распева обычно совпадают с текстовыми, и мелодия всегда подчиняется тексту. В текстах исторически повествовательных (например, в стихирах, ирмосах) мелодия приближается к речитативу; в песнопениях покаянного характера (таких, как «На реках Вавилонских») мелодия движется на низких нотах; там, где выражается величие и восторг души (например, в стихирах Пасхи), мелодия стремится вверх и требует ускоренного движения. Знаменный распев никогда не стремится преобладать над текстом, напротив – он стремится быть фоном, средством к усилению мысли текста, что очень важно для канонов церковной музыки. До сих пор по знаменным нотам поют в старообрядческой Церкви. Есть отдельные энтузиасты, пы-тающиеся возродить знаменные распевы и в Русской Православной Церкви.
Еще один не менее яркий по звучанию и принципам строения вид церковного пения – Греческий распев. Он был принесен на Русь греческим певцом иеродиаконом Мелетием, поэтому также носит название «мелетиева перевода». Распев этот широко распространился в России в 16 в. Он не представляет собой подлинного греческого пения, а лишь является производным от него, упрощенным русскими певцами и приспособленным к славянскому тексту песнопений и общему характеру русского церковного пения. Характерными особенностями греческого распева являются живость и свежесть радостного религиозного чувства, задушевная теплота и художественность; с внешней стороны – свобода мелодического движения, легкость темпа, мягкость и плавность голосоведения (например, ирмосы Пасхи, непорочны Великой Субботы, «Благослови, душе моя, Господа»). Мелодика Греческого распева по плавности и ритмическим группам напоминает знаменную; также в ней четко прослеживается ладовое наклонение, чаще всего мажорное. Ме-лодика распева подчинена размеру. В пении часто употребляется ко-роткий форшлаг (словно скачок мелодии), его можно назвать типичным для греческого пения приемом украшения мелодии. Вследствие того, что распев усваивался русскими певцами не с оригинальных греческих певческих книг, а с голоса Мелетия, он закрепился на Руси в значительно упрощенном виде, сообразно привычкам, вкусам и знаниям русских певцов, а поэтому является, по существу, более русским, чем греческим.
Другая большая ветвь церковного распева – Киевский распев, сформировался под влиянием борьбы Киевской Руси за веру и национальность и получил всеобщее, повсеместное употребление. Характерной чертой киевского распева является краткость и простота его мелодий, а отсюда – удобоисполнимость. Этим и объясняется его популярность в нашей Церкви. Распев этот имеет задушевный, лирический характер, он впитал в себя все национальные и климатические особенности юго-запада. Как и вся западная музыка, он ласкает слух и нежит душу своими «живописными» мелодиями, то вселяя безмерную радость, то усыпляя земным сном. Связь с музыкой Запада проявилась также в типичных используемых приемах распева: в его ритмичности, в частом повторении отдельных слов богослужебного текста. Повторение слов – самый существенный недостаток этого распева, так как оно дало повод композиторам позднейших времен свободно обращаться с богослужебным текстом вообще. Увлекаясь музыкальной игрой, композиторы изменяли текст так, что от него не оставалось почти ничего для назидания. А, как известно, всякая перестановка слов, не предусмотренная Уставом, должна рассматриваться как искажение текста, особенно в тех случаях, когда это делается только в угоду музыке. В целом, эмоциональная привлекательность киевского распева, исполнительское мастерство певцов-украинцев и активная «просветительская» деятельность в области церковного пения способствовали возвышению Киевского распева на Руси и сделали его господствующим в Русской Православной Церкви по сей день.
Болгарский распев так же является переработанным распевом византийской музыки и не удерживает всех ее элементов. Он стал известен в Москве в середине 17 в. Точное болгарское происхождение этого распева не установлено, так как за многовековой период турецкого ига национальное церковное пение было вытеснено греческим, а национальные певческие книги уничтожены. По типу мелодики Болгарский распев имеет связи с Киевским: для него характерны симметричность движения, легко укладывающегося в 4-дольный размер, тональная устойчивость напевов, точное повторение мелодии в нескольких строках произведения, отсутствие вариационного развития мотивов. Мелодика большинства произведений Болгарского распева напевна, выразительна, что присуще славянской народной песне, она легко усваивается певцами. В церковно-певческой культуре этот распев просуществовал сравнительно недолго и к концу 17 в. был вытеснен другими местными распевами. Так что в современной музыкальной практике им поются лишь единичные песнопения («Дева днесь», «Благообразный Иосиф», «Тебе одеющагося»).
Существуют и другие не менее известные распевы: Сербский, Демественный, Грузинский и т.д., которые также широко используются в церковном певческом искусстве. Кроме того, все церковные распевы имеют местные варианты (напевы). Таких напевов у нас существует столько же, сколько существует на Руси епархий, монастырей и приходов.
Главное, что песнопения этих распевов воспитывали в наших предках уважение и любовь к Церкви и передавались из рода в род, несмотря на все бури и натиски. Продолжают воспитывать эти песнопения, изложенные тем или иным распевом, и по сей день. Ведь люди зачастую гораздо полнее воспринимают религиозные тексты, положенные на музыку. Вот почему церковность новых сочинений современных авторов надо проверять церковным и местным национальным распевами.
Вера Попечителева