Иконы, фрески – первое, что замечает человек, приходящий в православный храм. Как создаются иконописные образы, в чем отличие канонического письма, что самое сложное в работе иконописца – об этом и многом другом мы беседуем с иконописцем Еленой Вячеславовной Купцовой, написавшей множество икон для Свято-Троицкого собора.
– Елена Вячеславовна, расскажите, пожалуйста, о том, как Вы стали иконописцем.
– Я с детства любила рисовать. И хотя мои родители мечтали видеть меня музыкантом, самостоятельно записалась в художественную школу. Когда пришло время делать выбор жизненного пути, поступила в Московский Строгановский художественный институт на художественно-промышленное отделение дизайна. Хотя в глубине души понимала, что строго по профилю работать не буду. Но, к сожалению, в то время не было отделения иконописи. Да и я еще точно не понимала, чем бы хотелось заниматься.
На втором курсе мы поехали на практику в Великий Устюг – город, в котором сохранилось множество храмов, монастырей. И вот когда я увидела работу мастеров-реставраторов, то поняла что иконопись – это то дело, которому мне хотелось бы посвятить всю жизнь. Однако после института еще несколько лет проработала в книжных издательствах – занималась иллюстрацией.
В это время шло мое воцерковление. Ведь я выросла в нецерковной семье. В храм меня иногда водила бабушка – очень тактичный и мудрый человек. В последних классах школы часто стали возникать вопросы: «Для чего человек живет? В чем смысл жизни?» И я не находила на них ответа.
В институте нам часто задавали рисовать старую Москву. Я выходила из дома очень рано, замерзала и шла греться в храм во имя Архангела Гавриила на Чистых Прудах (Меньшикова башня). Постепенно начала понимать богослужение, меня стало тянуть в храм.
Затем меня благословили писать иконы. Несколько лет обучалась иконописи у мастеров, работавших в Троице-Сергиевой Лавре, жила и работала в Соловецком Спасо-Преображенском монастыре. Сейчас живу и работаю в Москве. У нас сложился небольшой коллектив единомысленных мастеров, с которыми мы работаем уже десять лет.
– Чем отличается икона от картины на религиозную тему?
– Подходом, отношением. И на картине, и на иконе могут быть изображены Господь, Богородица, святые. Но при этом иконописец следует канону, правилам, принятым еще на Седьмом Вселенском Соборе. Он стремится изобразить лик соответственно церковному представлению о нем.
Иконописец пишет во славу Божию, поэтому никогда не подписывает своего имени. Понимание этого ко мне пришло на Соловках. Я приехала туда художником, которому было важно, чтобы его произведение как-то оценили. А в монастыре к любой работе относятся как к послушанию, которое человек выполняет ради Бога. И когда я приносила иконы, мне говорили: «Спаси Господи!» И все: не хвалили и не ругали. Постепенно я поняла, что когда иконописец работает ради Бога, ему не столь важна человеческая оценка.
А художник в своем произведении прежде всего выражает себя, свой внутренний мир. Святые на картине, как правило, изображены в момент своего сиюминутного проявления – радости, грусти, задумчивости. На иконе создается созерцательный, молитвенный образ.
– Однако на иконах, написанных в так называемом академическом стиле, святые изображаются очень реалистично, живоподобно. Как и почему стал возможен в 18-19 вв. отход от традиционных канонов иконописи?
– Я думаю, в первую очередь повлиял образ жизни людей. Скажем, в 15-16 вв. Православие на Руси было не религией, а образом жизни. Человек рождался с иконой, жил и умирал с ней. Внутренняя молитвенная жизнь находила выражение во внешнем делании. Но, наверное, нельзя постоянно находиться на высокой точке напряженного горения.
А когда сердце человека устремляется к внешней, телесной красоте, он и на иконе захочет увидеть ее же. Уже в конце 17 в. начинают появляться парсуны – портретные изображения простых людей, а не святых. Появляется светское искусство, меняются стиль и техника иконописи. Масляная живопись приходит на смену темперной технике. Лики пишут с выражением, с блеском в глазах, что ранее было просто немыслимо.
В целом меняется отношение к иконе. В начале 20 в. в храмах были распространены подокладницы, на которых писались только лик и руки Богородицы, а все остальное место занимал оклад. Такой кощунственной дикости невозможно было представить в древней иконе. Никому в голову бы не пришло написать на иконе только часть Божией Матери.
– В настоящее время возрождается интерес к древнерусской иконе, к выдающимся ее образцам. Кто из иконописцев начал возрождение канонической техники?
– Во-первых, изучением древнерусской иконы, техники ее написания занимались в советское время художники-реставраторы. Они многое сделали для сохранения шедевров русской иконописи.
Огромный вклад в дело возрождения канонического письма внесла матушка Иулиания (Соколова). Она родилась в 1899 г. в семье священника Николая Андреевича Соколова. Рисунку училась в частной художественной школе. Около 1913 г. стала прихожанкой храма во имя свт. Николая в Кленниках на Маросейке и духовной дочерью св. прав. Алексия Мечева, а после его смерти – его сына, сщмч. Сергия Мечева. По их благословению писала иконы. Когда храм закрыли, она всю войну писала иконы на грунтованной ткани – таблетках.
У матушки Иулиании был богословский склад ума. Она писала книги, статьи, посвященные иконописи. С 1946 г. она трудилась в Троице-Сергиевой Лавре. При этом матушка создала кружок иконописи, многих научила писать. Отец Сергий Мечев, который в то время находился в ссылке, благословлял своим духовным чадам обращаться к матушке и за духовным наставлением. В 70 лет матушка приняла тайный постриг. Скончалась она в возрасте восьмидесяти одного года. Отпевал ее Святейший Патриарх Пимен, разрешительную молитву читал архимандрит Кирилл (Павлов). Это была очень яркая личность, воспитавшая многих прекрасных иконописцев.
Многое для возрождения канонической техники иконописи сделал архимандрит Зенон (Теодор). Он закончил Одесское художественное училище, затем принял постриг. Уже будучи монахом, заинтересовался древнерусской традицией иконописи. Именно он начал возрождение древней техники использования минералов в красках, которая позволяет сохранять иконы на протяжении столетий. Отец Зенон всегда строго следовал канону, создавал даже иконостасы в стиле 12 в.. Я испытываю к отцу Зенону уважение и благодарность за его заслуги в возрождении русской иконописи. На его работах можно учиться, и не только начинающим иконописцам.
– Как создается новый образ? Кто выбирает иконографию, стиль, уточняет особенности написания?
– В первую очередь, конечно, священник или мирянин, который заказывает икону. В идеале он прислушивается к иконописцу, который лучше разбирается и может посоветовать подобрать икону, подходящую по стилю ко времени строительства храма, его архитектуре. Лично для меня важно, чтобы заказчик доверял иконописцу, его выбору, его вкусу. А иконописец, в свою очередь, понимал стремления заказчика.
По моему мнению, создание иконописного образа – это результат соборного творчества иконописца, священника, прихожан. Ведь иконописцу важно, чтобы во время работы за него молились. Например, мне достаточно легко работалось над образом прп. Сергия для Свято-Троицкого собора, потому что я знала, что многие прихожане ждут его. И это придавало силы.
Конечно, молится и сам иконописец. Однако существует множество мифов о труде иконописца. Меня нередко спрашивают, налагаю ли я на себя какой-то особенный пост или молитвенный подвиг во время работы над иконой. Тут важно понимать, что иконописец находится в послушании – у Церкви, у духовника. И сам по себе, чтобы пришло какое-то вдохновение, пост или молитвенное правило усугубить не может. Все это определяет духовник в каждом конкретном случае.
– Что самое сложное при написании иконы?
– Ответственность перед Господом, Богородицей или святым, которых ты пишешь. Ведь иконопись – это не самовыражение в творчестве, которое зависит от моего настроения, от моих пристрастий. Однажды среди нескольких иконописцев зашел разговор о том, что такое иконопись – искусство или нет. Когда спросили об этом отца Иоанна (Крестьянкина), он ответил: «Иконопись – это служение».
Как только на доске появляется изображение, для меня это уже святыня. И существует опасность оскорбить того, кто на ней изображен. Иногда в храмах, когда я советую священнику убрать икону под стекло, чтобы сохранить от повреждения, меня не понимают, считают, что я обижаюсь за свое произведение. Но это не так – я боюсь оскорбить святого. В Москве служат два священника, с которыми мы давно работаем. Один – игумен Никон (Смирнов), настоятель Афонского Подворья, а другой – протоиерей Сергий Правдолюбов, настоятель храма Живоначальной Троицы в Троицком Голенищеве. Они всегда приезжают за иконами, какого бы размера они ни были, сами, на машине. Для них даже неосвященный образ является уже состоявшейся святыней. И они стремятся воздать ему должную честь.
– В наше время во многих храмах, особенно в сельской местности, сохранилось множество икон в плохом состоянии, не очень хорошей иконографии. И у настоятеля нет материальной возможности заказать новые. Что бы Вы посоветовали в этом случае?
– Думаю, что все же следует убрать плохие образцы. Как правило, в деревенских храмах на стенах много икон, поэтому лучше оставить несколько, но достойных, или повесить хорошие копии, а остальные убрать в хранилище. И все-таки поискать иконописцев, которые войдут в положение священника и напишут ему иконы за небольшую плату.
– А насколько вообще важна красота для иконы? Не достаточно ли простого освящения образа, молитвенного настроя, отношения?
– На мой взгляд, очень важна. Нередки случаи, когда люди приходят к Богу именно через внешнее: красивое пение, красоту икон, атмосферу храма. Например, когда я впервые оказалась на Подворье Троице-Сергиевой Лавры, меня поразило, с каким вкусом там все обустроено. Туда хотелось возвращаться.
Мы должны отдавать Богу все самое лучшее. Иконы не должны отпугивать людей. Если человек не умеет писать, не надо браться. Не стоит забывать, что иконопись тоже ремесло, которому нужно учиться. Одной духовности и молитвенного настроя тут недостаточно.
– Создается ли в наши дни новая иконография образов Спасителя, Богородицы, святых?
– Новых икон Спасителя, Богородицы, созданных в последние годы, я лично не видела. Образы святых, конечно, создаются. За последние годы прославлены тысячи новомучеников, по фотографиям и словесным описаниям внешности которых создаются их иконописные изображения.
Однажды мы писали иконостас для придела храма. И настоятель попросил в праздничном ряду написать не иконы праздников (они уже были в других иконостасах этого храма), а притчи Спасителя. Было очень интересно разрабатывать их иконографию. Вообще Церковь – это не музей, а живой организм. Поэтому обязательно появляется что-то новое, свойственное тому или иному времени.
Беседовала Марина Шмелева