Это произошло ярким солнечным весенним утром.
Артём вышел из подъезда и от обилия света невольно зажмурил глаза. Конечно, это длилось секунду. А вот когда он их открыл, то взгляд сразу упал на черное перо, оброненное какой-то птицей. Оно переливалось всеми цветами радуги и невольно завораживало.
Недолго думая, сам не зная почему, мальчик быстро сбежал по ступенькам крыльца и поднял перо. Оно было похоже и не похоже на те перья, которые он видел раньше. Казалось, ничего особенного. Обычное перо вороны или галки, а может даже и голубя …, попробуй, разбери! Он же не орнитолог – специалист по птицам. Вот если бы дело касалось марок машин, тут бы он как по книжке отвечал … Перышко было странным. Тёплым и как бы живым.
Оно тихонько пульсировало под рукой Артёма. А это обещало Чудо, в которое так хотелось верить. Для мальчика заветной мечтой был новый сотовый телефон, такой как у Славки из 6-а класса Мальчик вышел на Московскую улицу, прошел вдоль своего дома и свернул на Университетскую. Здесь в старинных корпусах разместилось художественное училище, мимо которого Артём проходил каждый день. Но сегодня он почему-то задержался у мемориальной доски.
С барельефа на мальчика смотрел человек с короткой бородкой и удивленно-вопрошающими глазами. А текст рассказывал о том, что в этом здании жил выдающийся русский художник Михаил Александрович Врубель. По бокам доски были обозначены даты – «1865» и «1867» годы.
Получалось, что художник жил в Саратове всего пару лет. «Интересно, как выглядела эта улица 150 лет тому назад – подумал Артём. – вот бы посмотреть!». От непреодолимого желания его руки сами собой затеребили перышко.
И сразу в голове загудело. Затем Артёма поглотила темнота, как будто его закрыли в помещении без окон, куда не проникал свет и где он повис в воздухе, как космонавт в невесомости. Но странные ощущения быстро прошли, и мальчик оказался перед тем же самым домом, перед которым стоял минутой раньше. Правда мемориальная доска исчезла. Да и само здание казалось немножко другим. Но что самое удивительное, воздух приобрел непривычную свежесть, а улицу было трудно узнать. То есть ее просто не было. Казалось постройки, возле которых теперь находился Артём, высились над огромным пустырём, протянувшимся до Астраханской улицы. Ни университета, ни научной библиотеки, ни училища МВД не было и в помине. Пропал и дом, в котором жил мальчик. Подростка бросило в жар. А может быть, его просто прогрели весенние солнечные лучи.
Во всяком случае курточку пришлось снять. И теперь Артём стоял в джинсах и любимой полосатой майке с пиратским кораблём.
От неожиданности он буквально прилип к месту. Конечно, ему было понятно, что его глазам предстало прошлое. Но почему это произошло?
Руки непроизвольно сжимали перышко. Это движение пальцев помогло сосредоточить внимание на находке. И он всё понял. Ну, конечно! Перо оказалось волшебным. Значит, нечего волноваться! Раз есть вход – найдётся и выход! Пока же надо воспользоваться предоставленным путешествием, а найденный талисман спрятать в карман.
Размышления Артёма прервал раскатистый бас:
— Ты что так вырядился? Срамота да и только!
Перед ним стоял рослый мужик в рубашке-косоворотке. .
И тут неожиданно появился мальчик в бархатной курточке и бантом на шее. На вид ему было лет двенадцать-тринадцать.
— Это карнавальный костюм. Ведь так? – обращаясь к Артёму, спросил незнакомец. Он явно пытался смягчить назревавший конфликт.
— Ну, да … — неуверенно согласился Артём.
Мужчина оценивающе посмотрел на подошедшего парнишку и признал в нём барчука, хмыкнул и бормоча: «Разбери этих господ …», — пошёл дальше. Между тем спаситель предложил познакомиться.
— Позвольте представиться — Михаил Врубель. С кем имею честь говорить?
— Артём. Слушай, а что в этом здании?
— Здесь проживают офицерские семьи. А в остальных трехэтажных зданиях размещён гарнизонный батальон инвалидной команды, — ответил Врубель и поинтересовался, — Вы не местный?
— Типа того.
— Как это? – удивился новый приятель.
— Да это сложно объяснить. А что ты «выкаешь»? Мы же ровесники.
— Так принято! — отчеканил Михаил.
Но, несмотря на внешнюю холодность и аристократичность манер, мальчик был добрым и отзывчивым на чужую боль. А он видел, что с Артёмом что-то не так. К тому же Врубель сам очень любил театральные переодевания.
— А покажи окна своей квартиры, – попросил Артём.
— Видишь, — ответил Врубель и еле уловимым движением глаз показал на окна, — из-за занавески выглядывает моя старшая сестра Анна. Она непременно пожалуется папеньке, что я разрисовал твою одежду. Когда-нибудь я стану настоящим художником.
— Как твой отец? – спросил Артём. Он не сомневался, что говорит с сыном знаменитого живописца. Ведь на барельефе Врубель был изображён взрослым человеком. -А ты учишься рисованию?- спросил он нового знакомого.
— Я беру уроки у учителя гимназии Година. Мы с ним рисуем с натуры, — ответил Миша и озабоченно добавил, — всё-таки ты зря вышел на улицу в таком виде. Одень пока мою курточку. Я могу проводить тебя до дома.
Артёму надо было срочно что-то придумывать. Поэтому он намеренно тянул с ответом, делая вид, что пуговицы на курточке застёгиваются с трудом.
— А может, погуляем? – стараясь быть непринуждённым, предложил он.
— Славно! – обрадовался Миша. – Я покажу тебе своё укромное местечко. Когда подростки пересекали Московскую улицу, Артём обратил внимание, что казармы протянулись на целый квартал. Но за ними не было ни площади, ни вокзала, ни домов. Это была окраина города. И всё казалось нереальным, как в кино.
Он шёл с будущей знаменитостью по своему родному и такому чужому городу, где вместо чётких кварталов с домами росла молодая трава. Её было много. И на этом просторе шалил ветер. Поддаваясь его игре, мальчики понеслись вприпрыжку, упиваясь свободой и необъяснимым восторгом.
Так они миновали пустырь и пересекли Астраханский тракт.
— Выходим на Большую Казачью. Правда, городские власти назвали её Театральной. Она ведь начинается от театра. Но такое название улицы никому не нравится, — выступил в роли гида Врубель.
— Почему? – поинтересовался Артём.
— На этом месте в древности были казачьи поселения. Находились они за городским валом. Да собственно и сейчас кое-кто из казаков остался. Поэтому для всех это Большая Казачья.
За разговорами Артём не заметил, как они оказались в жилом районе. Среди маленьких домиков, расположенных на непривычно большом расстоянии друг от друга, благоухали заросли сирени. Мальчики проскользнули между ветвей и оказались на небольшом пятачке земли, из которого торчали остатки фундамента древней постройки.
Густая листва приняла их под свою сень, и ребята почувствовали себя защищёнными.
Артёму показалось, что это и есть то место, куда так хотелось прийти, и где исполняются заветные мечты.
— Присаживайся! – жестом подкрепил свои слова Миша.
— Мне кажется, в природе есть что-то скрытое, неразгаданное – тихо начал Врубель и неожиданно замолчал.
Вокруг стояла томительная тишина. Сирень обступила друзей плотным кольцом, и казалось, что они находятся в центре розовато-фиолетового облака. Временами ветер касался своими пальцами цветущего облака. И тогда пахучие хлопья срывались с ветвей, падая на землю и плечи ребят.
— Если долго смотреть на изгибы ветвей и их переплетения, то начинает казаться, что где-то прячется фея цветов или даже сама Мечта, продолжил прерванную мысль Миша. — Когда-нибудь я это постигну. Моя заветная Мечта стать художником. А о чём ты мечтаешь?
— О со …, — начал Артём и смутился. Объяснить что такое «сотовый» было невозможно. Но он быстро нашёл ему замену, — я мечтаю о серебряных швейцарских часах.
— Вздор! Это обычное желание. Заветная Мечта должна быть высокой.
— Ну, понятно! Ты хочешь стать знаменитостью!
— Вовсе нет! Я хочу добиться совершенства в деле, без которого не мыслю своего существования. И причём здесь известность? Когда я пишу маслом, то испытываю наслаждение. При этом совсем не важно, что думают обо мне окружающие. Вот мой папенька считает меня очень ленивым. Наверное, потому, что застаёт меня часто без дела. Вернее за делом, — поправился Миша, — но со стороны это выглядит несколько иначе. Допустим, я пишу этюд. А потом сяду перед мольбертом и размышляю. В этот момент входит папенька и видит меня праздно сидящим. А я мучительно ищу гармонию между цветом и музыкой. И если когда-нибудь мои поиски найдут в чьей-то душе отклик – это и будет счастье.
— А я ещё не решил, кем буду, — пытаясь быть независимым, произнёс Артём и заключил, — рано ещё об этом думать!
— У каждого человека есть призвание. Главное его почувствовать и развивать, — миролюбиво заметил Врубель.
— А как ты ощутил себя художником?
— Сколько себя помню, всегда рисовал. Но осознанно начал рисовать с пяти лет. Тогда я изображал сцены из жизни семьи: маменьку за фортепьяно, сестру с кошкой, зрителей домашнего спектакля … — Ну, ты даешь! – восхищенно воскликнул Артём.
— Всё это выглядело наивно, неумело … Да и сейчас мои работы далеки от совершенства! Мне предстоит очень много трудиться, чтобы воплотить мечту в реальность. А здесь хорошо думается.
— А кто жил в этом доме? – спросил Артём.
— Точно не известно. Разное говорят. Но есть одно сказание, которое мне очень нравится.Было это очень давно. Привёз один казак из похода себе жену-персиянку. У них родилась дочь. Но когда ей исполнилось двенадцать лет, она ослепла. Отец к тому времени умер. А у девочки неожиданно открылся дар врачевания.
— Кла-а-с-с! – не удержался Артём.
Врубель с удивлением посмотрел на приятеля, но продолжил:
— Был дар или нет – не понятно. Некоторые считают, что всё дело в чёрном вороне, которого девочка приручила к себе и никогда с ним не расставалась. Именно он приносил ей нужные травы и подсказывал, как лечить.
— Знаешь, — доверительно продолжил Миша, — мне кажется, тот самый ворон до сих пор оберегает этот дом. Иногда он показывается. И в эти дни у меня всё получается.
Одновременно с последними словами раздалось громкое «Кар-р-р!».
— А вот и он! – обрадовался художник и протянул птице свою руку.
Артём во все глаза смотрел на ворона. Его оперенье переливалось теми же оттенками, что и найденное перо. Путешественник достал свою находку и повинуясь какому-то безотчётному чувству приставил пёрышко к крылу птицы …
И всё повторилось: темнота, парение, затем вспышка яркого света, мемориальная доска …
За спиной привычно буднично шумел современный город. И было ощущение пробуждения от сна. «А может быть я сплю?» — подумал мальчик. И в знак протеста подобным мыслям мелькнула тень. Это чёрная птица плавно спикировала ему на плечо.
Артём бережно коснулся тёплой плоти птицы. Пальцы уловили ритм её сердца, каждый удар которого как бы наполнял самого мальчика радостью. В этом новом ощущении было всё: сопричастность к прошлому, любовь к родному городу, ответственность за свою судьбу … А мечта о крутом мобильнике казалась пустой и мелкой. С ним что-то происходило. На прощание мудрый ворон прокаркал в ухо подростку: «Мечтай и дерзай!». Это было невероятно. Но в неразборчивых для человеческого восприятия звуках, среди раскатистого «кар-р-р!» мальчик уловил именно этот призыв.
Придя домой, Артём взял с полки книжного шкафа альбом «Врубель». И это было странно даже для него самого. Ведь раньше искусство мальчика не интересовало. В лучшем случае он читал названия книг, которые рядами теснились за стеклянными дверками.
Теперь, напряжённо всматриваясь в репродукции, подросток как бы продолжал разговор с художником.
Картина «Сирень» заставила Артёма вздрогнуть. Среди высоких зарослей цветущих кустов стояла девушка с распущенными волосами, пряди которых подобно пышным ветвям скрывали её будто невесомое тело. Огромные задумчивые глаза смотрели пристально.
И этот взгляд приобщал к Тайне и Мечте …
Наталия Галаева
«Гимназический взвоз» №2-3 (6-7)