В житии преподобного Григория Синаита (1276–1346 гг.), написанном его учеником святителем Каллистом I, патриархом Константинопольским, есть небольшой эпизод, связанным с пребыванием преподобного на острове Крит. Святой Григорий, вынужденный покинуть Синайский монастырь великомученицы Екатерины, совершив поклонение святыням Иерусалима, вместе со своим учеником и другом будущим преподобным Герасимом Эвбейским, пускается в плавание на корабле к берегам Крита.
Как утверждает автор жития, непогода заставляет корабль совершить вынужденную остановку на южной стороне острова, в месте, которое и сейчас называется Кали лименес (Καλοί Λιμένες, Хорошие пристани). Пережидая ненастье и опасное для морских путешествий время, подвижники после продолжительных поисков находят в окрестностях гавани подходящую пещеру и усердно занимаются привычным для себя делом – аскетическими подвигами (вкушая хлеб и воду раз в день, проводят время в бдении и молитве, чтении Священного Писания и псалмопении). Описывая внешний вид аскетов после столь суровых подвигов, автор жития не жалеет красок: «Лица у них были бледные, вследствие худобы от крайнего воздержания, члены тела высохли, были истощены продолжительными трудами, лишены физической крепости и совершенно бессильны для ходьбы или совершения другого действия». Но основной заботой преподобного Григория остается молитвенное прошение к Богу о даровании духовного наставника. По словам агиографа, святой Григорий «старался найти руководителя в том, чего он не успел прочитать и узнать в книгах Божественного Писания, или чему он духовно не был научен кем-либо из духоносных и божественных отцов и учителей. Размышляя сам с собой, он представлял, что как он научен деланию, так будет научен в точности проходить и созерцание, то есть безмолвие и действенную молитву» (там же). И случается подлинное чудо – в пещеру подвижников приходит по наущению свыше старец, назвавшийся Арсением, и после знакомства и дружеской беседы научает подвижников тому, чего они желали больше всего – хранению ума (φυλακὴ νοός), чистой молитве (καθαρὰ προσευχή), подлинному трезвению (νῆψις) – тому, что составляет созерцание (θεωρία) в отличие от того, чем они занимались до сих пор – делания (πρᾶξις). Житие далее повествует о том, что после этой беседы, прп. Григорий немедленно отправился на Афон, где, обойдя все обители, не нашел ни одного исихаста, опытного в созерцании и, поселившись в скиту Могула, стал обучать умному деланию учеников, возобновив путь созерцания и исихии на Святой Горе.
Таким образом, краткое пребывание преподобного Григория на Крите и его знакомство со старцем Арсением явились поворотным пунктом не только в личной судьбе Синаита, но и в истории исихазма. Без этой встречи трудно представить деятельность по защите умного делания святителя Григория Паламы и его богословское обоснование исихазма через принятое Православной церковью учение о Фаворском Свете (нетварных Божественных энергиях, через которые Бог пребывает в мире). Совершенно невозможно без этого небольшого эпизода жития преподобного объяснить феномен религиозного возрождения в охваченной предсмертным политическим кризисом Византии, расцвет христианской монашеской жизни в Сербии, Болгарии, позднее в Валахии и Молдове. Трудно представить и возрождение русской духовности, произошедшее трудами преподобного Сергия Радонежского и его учеников – восприемников исихастской традиции на Руси, без той струи византийской духовности, начало которой положил прп. Григорий Синаит. Кроме жития святого Григория, о критском старце Арсении ничего не известно из других источников. Мы очень мало знаем о критском монашестве XIII–XIV вв. Достойным удивления выглядит столь быстрое усвоение святым Григорием умного делания. Однако не приходится сомневаться в самом факте описанной встречи. Автор жития свт. Каллист был ближайшим учеником Григория Синаита. Многие описанные агиографом детали и события жизни своего учителя нашли подтверждение в других источниках. Единственная существенная претензия к автору – время и продолжительность многих событий жизни преподобного трудно или даже невозможно определить, анализируя текст жития. Слова «тотчас», «немедленно» могут относиться к разным временным отрезкам. Казалось бы, совершенно невероятным выглядит в глуши тогдашнего мира, на территории, контролируемой католической Венецией (остов Крит в то время был фактически колонией Венецианской республики), сама возможность встречи наиболее подготовленного подвижника-аскета и учителя исихии, традиция которой, и на Афоне, и, по всей видимости, на Синае, к тому времени была уже утрачена. Сам агиограф имеет ответ на вопрос о том, благодаря чему эта встреча состоялась: благодаря Божественному внушению, действию Святого Духа. Вот цитата об обстоятельствах, предшествующих встрече: «Но, когда он (Григорий Синаит) предавался таким размышлениям, Бог внушает свыше и божественным знамением объявляет (о сем) некоему мужу, сиявшему различными видами добродетели и украшенному деланием и созерцанием; имя ему было Арсений, и он преимущественно перед прочими возлюбил безмолвие. Побуждаемый Божественным Духом, он со всей поспешностью отправляется в келью святого (Григория) и, постучавшись рукою в дверь, с радостью им был принят».
Это убеждение святителя Каллиста в действии Божественного Промысла в жизни человека, человеческих сообществ и, в конечном счете, в истории Церкви и всего человечества, очень близко сердцу православного человека. Многие из нас в собственной жизни испытали это благодатное действие. Тем более можно проследить решающее воздействие на людей, изменившее историю целых народов, которое ничем иным, как действием Духа Святого, объяснить невозможно. Такого рода события, происходившие в реальной истории, всегда имеют духовное измерение. К ним безусловно можно отнести просвещение светом Христовой веры древнерусского народа, которое было подготовлено целым рядом духовно значимых событий (Моравская миссия святых равноапп. Кирилла и Мефодия, создание славянской азбуки и перевод Священного Писания и богослужебных книг на церковно-славянский язык, просвещение Болгарии и появление славянского духовенства, иконописи, славянских книжных школ). Наконец нравственный переворот, происшедший в душе язычника из язычников – великого князя Владимира, через более чем сто лет после деятельности великих славянских учителей Кирилла и Мефодия, увенчал эту духовную работу Христовым просвещением Древней Руси. Замечательную мысль о действии Духа Божия в мире и в истории, и прежде всего в истории Церкви, как корабле спасения людей, высказал протоиерей Георгий Флоровский: «История стала священной в полном смысле слова с тех пор, как «Слово плоть бысть» и Утешитель сошел в мир для его очищения и освящения. Христос всегда пребывает в Своем Теле, которое есть Церковь, и в ней действительно происходит история спасения… Церковь есть закваска истории». В этом эпизоде из жития прп. Григория Синаита в полной мере открывается истинность этого утверждения.
Игорь Аврааменко, 5 мая 2024 год