«Во Иордане крещающуся Тебе, Господи…»
Крещальня – то удивительное место в соборе, где совершается Таинство Крещения, оно же – Таинство вхождения в Церковь и Таинство духовного рождения человека. И если св. отцы именуют Церковь духовной лечебницей, то Крещальню можно считать ее родильным отделением.
Родившихся для новой жизни во Христе «младенцев» всех возрастов – от новорожденных до почти 100-летних – много прошло через Крещальню собора. С людьми и событиями, так или иначе соприкасавшимися с жизнью Крещальни, связана цепь эпизодов: радостных и грустных, смешных и забавных. О некоторых из них хотелось бы вспомнить сейчас, в канун праздника Крещения Господня, когда вот-вот зазвучит в церковном богослужении: «Во Иордане крещающуся Тебе, Господи…» и праздничный тропарь расскажет о чудесном явлении людям в событии Крещения Господня всей Пресвятой Троицы – во имя Которой мы принимаем Святое Крещение.
«Устами младенца…»
Только что закончилось Крещение, пахнет св. миром. В Крещальню вошел мой внук Серафим (тогда ему было лет 5), сделал глубокий вдох и сказал: «Как здесь хорошо пахнет! – на мгновение задумался и уверенно продолжил: Святым Духом пахнет!» Если смотреть по существу, его детское определение было безошибочным.
О радостном
Один из эпизодов: Крещение закончено. Батюшка с крестом в руках говорит напутственное слово. 10-месячный младенец, сидящий на руках у крестного, пытается завладеть крестом. Поняв, что это ему не удастся, вцепляется 2-мя ручками в руки священника, с усилием подтягивает их к себе и, с полным знанием дела, возлагает крест себе на голову. Так и запомнилось: ручонки младенца, крест, улыбающийся священник и сияющий малыш.
Можно заметить, как Божественная благодать преображает лица людей, не только крестившихся, но и всех присутствующих. Лица крестившихся особенно светлы и красивы. Один из них сказал: «Удивительное ощущение, я так себя никогда еще не чувствовал». Это естественно, потому что после Крещения человек входит в область совершенно новой жизни.
Радостно видеть, как на Крещальной литургии под пение «Елицы во Христа крестистеся…» новокрещенные в белых ризах, символизирующих их духовную чистоту и равноангельское состояние, с зажженными свечами в руках во главе с Владыкой Лонгином торжественно входят в храм для участия в Евхаристии. Кажется, что они плывут по воздуху. Как сказала одна из прихожанок: «Будто легкое дуновение…» При этом, как в Древней Церкви, участниками торжества становятся все, кто присутствует в храме.
О грустном
Не требуется обращаться к данным статистики, чтобы заметить очевидное несоответствие между числом прихожан в храмах и числом людей, принимающих Крещение. Грустно: в Крещении человек стал членом Церкви, но если он не живет церковной жизнью, такое членство для него будет, по меньше мере, бесполезным.
Почему мы не плачем?
Мальчику было 4 года, перед Крещением его полностью раздели, хотя он и сопротивлялся. Его держал на руках крестный, а он тихо и безутешно плакал. Я спросила: «У тебя что-то болит? Почему ты плачешь?» Мальчик сквозь слезы горестно, буквально с мукой во взгляде и голосе ответил: «Я… го-о-о-лый!!!» Этот случай вспоминается мне каждый раз в дни Страстной седмицы, когда Церковь поет свое удивительное: «Чертог Твой вижду, Спасе мой, украше́нный, и одежды не имам, да вниду в онь…» Маленький мальчик плакал, будучи без одежды, ему было очень стыдно быть голым. А почему мы, взрослые, не плачем, не имея той одежды, о которой поет Церковь? Ведь мы тоже голые?
Перед архиерейским Крещением
2010-й год. Великая Суббота и первая после многолетнего перерыва Крещальная литургия, состоится она в нашем соборе. Крещение совершит Владыка Лонгин.
Всё подготовлено накануне. Утром выхожу из дома около 4-х – с запасом времени: котельная собора пока не достроена, вода подогревается проточным нагревателем, и купель наполняется медленно. Главным моим опасением на пути в собор было то, что меня в такой неурочный час съедят собаки. Обо-шлось. Зато в соборе ожидал «сюрприз»: в купель почему-то поступала ледяная вода, без подогрева. Сказать, что это сюрприз неприятный, значит не сказать ничего. Однако горевать было некогда – Крещение должно состояться в любом случае, а за ледяную воду, хотя это и не моя вина, меня никто не похвалит. Причину выяснить удалось – это был находящийся при последнем издыхании переключатель (почему-то выбравший своим последним днем именно день первого архиерейского Крещения). На последующие 4 часа моей главной задачей стала его реанимация. Она закончилась в 800. В это время произошло сразу три важных события: мои усилия увенчались успехом, и купель наполнилась теплой водой до заветной черты; переключатель испустил прощальный сноп искр и «приказал долго жить»; в собор вошел игумен Пахомий (который в то время был нашим настоятелем), он меня не похвалил, а поругал. Значит, всё идет пока как надо. Далее будут еще искушения – так это же Крещение. Да еще и архиерейское, к тому же первое.
О происшествиях, которые мы любим называть «искушениями»
К таким происшествиям в Крещальне можно отнести разного рода шумовые эффекты – сверление, долбежка, забивание чего-либо, разгрузки-погрузки, крики и т. п., заглушающие по временам даже голос священника. Они вроде бы случайны, но почему-то «случаются» каждый раз именно в момент начала Крещения, что позволяет отнести их, предположительно, к мелким пакостям того, на которого сейчас будут «дуть и плевать». Это могут быть и различные непредвиденные обстоятельства, в связи с которыми мне пришлось однажды подогревать воду в 700-литровой купели кипятильником.
Одно из происшествий запомнилось особенно, т. к. исход из него зависел от меня лишь косвенно. Лето, жара, воскресный день, Крещение младенцев. Ко времени начала Крещения крестящий священник в Крещальне не появился и на звонки не отвечал. Дело шло к полудню, жара нарастала, нарастал и ропот родителей, качающих на руках плачущих младенцев. Поскольку иных представителей Церкви пред ними не было, их справедливое негодование и упреки изливались на меня. Был лишь один выход – любой ценой найти любого священника и доставить его в Крещальню, и сделать это как можно быстрей. Двукратное обследование собора и прилегающей территории, совершенное в темпе бега на короткие дистанции, выявило наличие в соборе лишь одного священника, который служил воскресный молебен и отойти не мог. Только с 3-го захода я заметила выезжающее за ворота транспортное средство, похожее на машину священника Павла Усова. Воздев руки, я бросилась за машиной. Она остановилась, и из нее вышел недоумевающий о. Павел. Я вцепилась в него 2-мя руками и потащила, хотя он и сопротивлялся, к Крещальне, по пути объясняя суть дела. О. Павел был занят и спешил совсем в другое место и по другому делу, но чувство священнического долга пересилило в нем чувство непричастности к происходящему. Всё закончилось благополучно – Крещение, хотя и с получасовым опозданием, началось. А я с тех пор чувствую себя вечным должником о. Павла.
Возможны и другие варианты происшествий, и их множество. Однако выход всегда находился с Божией помощью. Ведь это же Крещение.
Курьезы…
Достопримечательностью Крещальни является некий квадрат на западной ее стене. Остальная поверхность стен красиво расписана, а он отделен рамочкой и просто пустой. Он пуст и не удостоен росписи, т. к. символизирует место обитания сатаны. При отречении от сатаны (есть такой момент перед совершением Таинства Крещения) в него символически дуют и плюют.
Вспоминается связанный с этим забавный эпизод. В собор прибыл гость из Голландии. Он ходит по собору с переводчиком, экскурсию проводит иеродиакон Паисий. Гость выражает восхищение нашей красивой Крещальней. Отец Паисий поясняет сюжеты росписей: вот Савл, будущий апостол Павел, караулит одежды тех, кто побивает камнями апостола Стефана; вот призвание Господом Савла; вот Савл ослеп, а вот крестился и прозрел… Гость интересуется квадратом. «Этот квадрат на западе символизирует место обитания сатаны, – поясняет без всякой идеологической подоплеки о. Паисий и, поворачиваясь лицом к этому самому западу, продолжает: сюда мы дуем и плюем». Голландский гость застывает на месте и вдруг очень взволнованно и быстро начинает говорить на ломаном русском языке (до этого общение шло исключительно через переводчика): «Теперь я понял, почему мы, голландцы, плохо живем – мы живем на Западе, а вы туда плюете!!!» Это было высказано очень эмоционально, с дрожью в голосе и совершенно серьезно. О. Паисий, не обращая внимания на назревающий международный скандал, повернулся лицом к востоку и с достоинством ответил: «Простите, но на восток мы плевать не можем – там Господь». Слава Богу – до разрыва дипломатических отношений дело не дошло.
P.S. При написании этой заметки я не знала, каким словом – «работник» или «сотрудник» – обозначить свою принадлежность к Крещальне. Победило первое, когда я вспомнила, что, по Евангелию, все мы – работники в винограднике Христовом (см.: Мф. 20, 1–8), и, кроме того, не назовешь же банщика «сотрудником» бани, а Крещение это и есть баня – «баня пакибытия», омывающая нас от грехов и открывающая путь к вечной жизни со Христом.
И самая большая для меня радость – это то, что Бог вообще допустил меня быть в таком удивительном месте, как Крещальня, на словах священника: «Благословенно Царство Отца и Сына и Святаго Духа…» зажигать на купели три свечи и знать, что сейчас будет совершаться величайшее из чудес – чудо духовного рождения человека!
Людмила Кузнецова, работник Крещальни