Традиционная православная духовность не мыслится в наши дни без икон и иконопочитания. Верность православных христиан традициям иконопочитания всегда была предметом ожесточенных споров и яростных осуждений, не раз из-за этого их обвиняли в идолопоклонстве. И действительно, для человека, стороннего истории и традиций Церкви, трудно увидеть ту грань, которая отделяет сотворение идола от богословского осмысления догмата, выраженного в красках.
Отдавая себе отчет в том, что мы не можем в точности передать в красках всю полноту Непознаваемого Бога, уже с первых веков христианства православная иконография начинает изображать Бога в том виде, в каком он явился на земле, то есть в образе человека — Иисуса из Назарета. Другим распространенным изображением Бога в православной традиции становится образ голубя, в виде которого Дух Святой снизошел на Иисуса Христа в момент Его крещения на Иордане. Таким образом, традиции написания Невидимого и Непознаваемого Бога восходят к событиям, в которых Бог видимым для человека образом проявлял Себя в мире.
Но все эти события видимо для человеческого глаза отражают только действия Бога-Сына и Бога-Духа, то есть второй и третей ипостасей Единого Бога. Изображать Бога-Отца в красках невозможно потому, что «Бога не видел никто никогда» (Ин.1, 18).
Однако в православной иконографической традиции все же есть каноническое изображение Бога-Отца. За основу этого иконографического образа взят библейский сюжет: явление Господа в образе трех путников Аврааму при дубраве Мамре (Быт.18, 1-15). Подобное изображение получило название «Гостеприимство Авраама». На иконе изображены три Ангела. Все Ангелы благословляют трапезу. За центральным Ангелом виден Мамврийский дуб. Внизу изображены: Авраам — слева, посредине отрок, закалывающий тельца, справа Сарра, месящая тесто. И хотя основное значение иконы имеет иллюстративно-исторический характер, с древности данный образ воспринимался и как Откровение в красках о Боге-Отце, и как отражение мысли о Евхаристической Жертве, и как предвечный совет Бога в Самом Себе.
На некоторых более поздних образах мы уже не находим изображения Авраама и Сарры. Все внимание иконописца отдано Пресвятой Троице и символическому осмыслению отношений Лиц внутри Нее.
Среди подобных изображений Троицы особое место занимает икона прп. Андрея Рублева. Иконописец берет за основу иконографическое изображение Троицы без праотцев, сосредотачиваясь на умозрительном, богословском аспекте изображения, больше выделяя момент откровения самой троичности Бога. В первую очередь, чтобы подчеркнуть основной мотив иконы и акцентировать внимание зрителя на главном, прп. Андрей максимально выдвигает изображение трех Ангелов на передний план и заполняет им все пространство иконы. Контуры Ангелов легко вписываются в круг, и этим символически передаются единство и бесконечность Божества. Ангелы соприкасаются крыльями, но сидят раздельно, – таким изобразительным приемом иконописец открывает единство и неслиянность Лиц Пресвятой Троицы.
Ангелы сидят не за столом, а за престолом, на это указывает небольшое отверстие в передней плоскости. В греческой традиции в такие отверстия вкладывались мощи святых. Престол в данном случае имеет смысл места, на котором приносится жертва. Ангелы, соответственно, символизируют Лица Пресвятой Троицы: Бог-Отец слева, Бог-Сын в центре и Бог-Дух Святой справа. За спиной левого Ангела изображены палаты – символ домостроительства Божия и спасительного промысла о сотворенном мире и о человеке. За плечом центрального Ангела видно дерево, это не только Мамвриийский дуб, но и – символическое изображение Древа жизни и Животворящего Креста. За правым Ангелом находится гора, она означает духовное восхождение к Богу, а также Его высоту, крепость и величие.
Контуры фигур двух крайних Ангелов образуют между собой изображение чаши, в которой находится центральный Ангел. На престоле стоит чаша, внутри которой видна голова тельца. Телец есть древний символ жертвы, приносимой Богу. Все эти изобразительные приемы говорят о Крестной Жертве, принесенной Спасителем за грехи мира.
Икона Троицы
Таким образом, «Троица» Рублева выходит далеко за рамки простого иллюстративного содержания. Наполнение иконы богословским смыслом и открытие его при помощи цвета, символа и композиции определило дальнейшую иконографию Пресвятой Троицы. О необходимости придерживаться именно этой традиции изображения Троицы говорилось еще на Московском Соборе 1551 г., который получил название «Стоглав». «Писати живописцем с древних образов, как греческие живописцы писали и как писал Ондрей Рублев и прочии пресловущие живописцы, а подписывать «Святая Троица». А от своего замышления ничтоже претворяти».
Это решение стало ответом на попытки изображать Бога-Отца в виде старца и Христа до воплощения. Эти решения были подтверждены на Большом Московском соборе 1666-1667 гг.: «отныне Господа Саваофа образ не писать в нелепых к неприличных видениях, ибо никто Саваофа не видел во плоти, а только по воплощении. Только Христос виден был во плоти, как и живописуется, то есть изображается по плоти, а не по Божеству, подобно и Пресвятая Богородица и прочие святые Божии… »
Подобные неканонические изображения стали плодом западного, католического, влияния и попытки упростить восприятие смысла иконографии Троицы, где внутренний духовный символ заменялся наглядностью образов. Одним из самых распространенных с 15 в. изображений стала икона, получившая название «Отечество». На ней Бог-Отец изображен сидящим старцем с Богом-Сыном на коленях в виде младенца или отрока, младенец держит в руках сферу, из которой вылетает Дух Святой в виде голубя. Другим известным образом было изображение, которое получило название «Троица Новозаветная». Бог-Отец также изображен сидящим старцем, рядом с ним сидит Иисус Христос, а между ними парит Дух Святой в виде голубя. Решение Большого Московского собора 1666-1667 гг. по поводу этих изображений однозначно и категорично: «Господа Саваофа (сиречь Отца) брадою седа и единородного Сына во чреве Его писать на иконах и голубь между Ними, зело нелепо и неприлично есть, ибо кто видел Отца по Божеству…» Антропоморфный образ Бога Отца свв. отцами всегда отвергался. Изображать подобные образы они почитали за невежество. Более того, икона выполняет вероучительные функции, поэтому ложно понятый образ опасен, ибо несет в себе искаженную информацию и становится еретическим.
Попытка заглянуть за покров тайны Пресвятой Троицы в подобных изображениях недопустима, поскольку описывает Невидимого и Непознаваемого Бога в образах видимого человеческого мира. Поэтому оправдано исключение таких ошибочных образов из ряда икон, которые мы можем назвать «богословием в красках», и отнесение их в разряд красочных картин на религиозные темы. Напротив, иконы «Гостеприимство Авраама» и «Троица» прп. Андрея Рублева не противоречат древним традициям, несут в себе глубокий богословский смысл, и достойны почтительного поклонения, которое надлежит воздавать настоящим православным иконам.