По преданию, первый саратовский собор построили московские стрельцы, и освятили его, в память о московской святыне – Троице-Сергиевом монастыре, в честь Святой Троицы. Там же в монастыре для нового храма был написан несохранившийся образ Пресвятой Троицы. В настоящее время как храмовый образ почитается другая икона, иконографические и стилистические особенности которой говорят о ее принадлежности не менее известной иконописной школе.
«Троица Ветхозаветная» является одним из самых значимых образов в древнерусской иконописи, олицетворяющих основополагающий догмат христианского вероучения. В основу ее иконографии легло библейское предание, повествующее о явлении старцу Аврааму трех прекрасных юношей, которых он вместе со своей супругой Саррой угощал под сенью дуба Мамврийского, догадываясь, что в них воплотились три Лица Троицы: И явился ему Господь у дубравы Мамре, когда он сидел при входе в шатер, во время зноя дневного. Он возвел очи свои и взглянул, и вот, три мужа стоят против него. Увидев, он побежал навстречу им от входа в шатер и поклонился до земли, и сказал: Владыка! если я обрел благоволение пред очами Твоими, не пройди мимо раба Твоего; и принесут немного воды, и омоют ноги ваши; и отдохните под сим деревом, а я принесу хлеба, и вы подкрепите сердца ваши… (Быт. 18, 1–6).
В христианском богословии три Ангела символизируют ипостаси Бога, которые мыслятся как нераздельные и неслиянные – как Единосущная Святая Троица. Непосредственное изображение Святой Троицы противоречило бы концепции вечного, непостижимого и триединого Бога: Бога не видел никто никогда (Ин. 1, 18), поэтому каноническими являются лишь изображения Святой Троицы в символическом виде.
Первые изображения Ветхозаветной Троицы появились еще в римских катакомбах. Из дошедших до нас следует упомянуть мозаики 5–6 вв. в Риме и Равенне. Для всех этих произведений характерно то, что их авторы старались как можно точнее следовать тексту Ветхого Завета. Но уже к 11 в. выявилось стремление передать троичный догмат художественными средствами: трех мужей изображают уже в виде Ангелов, на столе, за которым сидят гости Авраама, появилась жертвенная чаша. Византийские и восточнохристианские художники обычно передавали этот эпизод с большой обстоятельностью. Они изображали уставленную яствами трапезу, Авраама и Сарру, служанку, замешивающую тесто, и слугу, закалывающего тельца. Постепенно при изображении сюжета о Святой Троице реальное событие стало наполняться символическим значением.
Три Ангела стали рассматриваться только как символ троичного Божества, хотя в состав композиции продолжают входить Авраам и Сарра и множество второстепенных деталей. Понимание трех Ангелов как изображения Троицы порождало в разные времена желание выделить среди них ипостаси, и на некоторых древних иконах присутствовали подписи и изображение крестчатого нимба над головой предполагаемого Бога-Сына.
В древнерусском искусстве наивысшей степени раскрытия духовной сущности Живоначальной Троицы достиг в своей иконе преподобный Андрей Рублев. Композиция со вписанными в круг фигурами Ангелов не выделяет среди них отдельные ипостаси, но каждый из Ангелов обладает своей индивидуальностью. Рублев достиг в изображении простоты и лаконичности, в ней нет лишних элементов или персонажей. Ангелы на его иконе не вкушают, а беседуют; всё внимание сосредоточено на их безмолвном общении.
Существует свидетельство одного из источников 17 в. о том, что Андрей Рублев создал икону по благословению игумена Троице-Сергиева монастыря Никона «образ написати пресвятыя Троицы в похвалу отцу своему святому Сергию». В двадцатых годах 15 в. артель мастеров, возглавляемая Андреем Рублевым и Даниилом Черным, украсила иконами и фресками Троицкий собор в монастыре преподобного Сергия, возведенный над его гробом. В состав иконостаса вошла как высокочтимый храмовый образ икона «Троица», помещенная по традиции в нижнем (местном) ряду с правой стороны от царских врат. В рублевской «Троице» отразилось представление преподобного Сергия Радонежского, под влиянием идей которого сформировалось мировоззрение художника, о Триедином Божестве как о воплощении духовногоединства,мира,согласия,взаимной любви и смирения, готовности принести себя в жертву ради общего блага.
Благодаря своей богословской, символической, психологической глубине и художественному совершенству, по решению московского Стоглавого Собора 1551 г., икона Андрея Рублева стала основой для написания многочисленных списков Святой Троицы. Но в последующие столетия, наряду с «ангельской» иконографией, появляются и другие варианты отображения Святой Троицы. Отклонение от догматического учения в иконописи согласуется с отмечаемым в это время понижением уровня богословской мысли и ослаблением святости. Появляется опасное стремление сделать троичный догмат более понятным, рационализировать его. Поэтому возрастает число икон Новозаветной Троицы, которые в предшествующие столетия являлись редчайшим исключением. Иконы Новозаветной Троицы, как правило, пишутся двух типов, которые известны как «Сопрестолие» и «Отечество». В иконах первого типа Отец и Сын изображаются сидящими рядом на престоле, а Святой Дух – голубем, витающим в воздухе между ними. В «Отечестве» Бог-Отец восседает на престоле, на Его коленях – Спас Эммануил (изображение Христа во младенчестве), держащий сферу с голубем – символом Духа Святого. Уже с 16 в. происходит «обмирщение» и иконографии «Троицы Ветхозаветной», в нее вновь возвращаются исторические персонажи и многочисленные детали. Храмовая икона Троицкого собора написана, скорее всего, в 18 в., и в ней отразились все изменения, которые произошли с изводом «Троицы» Андрея Рублева к этому времени.
Композиция саратовской иконы явно восходит к рублевской иконографии: три Ангела в характерных позах восседают за столом, благословляя жертвенную чашу. Над первым Ангелом слева, представляющим Бога-Отца, традиционно располагаются палаты, как символ Его творящей воли. Над центральным Ангелом, символизирующим Бога-Сына, возвышается дуб мамврийский – древо жизни, которое служит напоминанием о крестной смерти Спасителя и Его Воскресении. Гора – символ духовного восхождения под водительством третьей ипостаси Троицы – Духа Святого. В отличие от образа Андрея Рублева саратовский извод обогащен изображениями прислуживающих Авраама и Сарры; у подножия стола слуга закалывает тельца. Палаты, древо, гора переданы с декоративным изяществом, большое внимание уделено изображению многочисленных предметов, «украшающих» композицию. Яркие контрастные сочетания оттенков оттеняются обильной позолотой. Позднее, чтобы отметить образ как наиболее почитаемый, на него был выполнен изящной работы оклад. В произведении совершенно четко прослеживаются черты русской иконописи 18 в., когда снижается интерес к высокому догмату и усиливается стремление передать бытовые подробности.
По стилистическим особенностям икону можно отнести к произведениям иконописных сел Владимирского края, переживавших в это время свой расцвет. Сложность композиции, изящество фигур, богатство архитектурных и пейзажных элементов, пышно украшенные золотом одежды и орнаменты – характерные черты Палеха, Мстеры и Холуя. В своем очерке об истории саратовского храма протоиерей Михаил Воробьев приводит сохранившиеся сведения о том, что после разрушительных пожаров 18 в. для верхнего храма к 1781 г. крепостным крестьянином села Холуй Владимирской губернии, мастером Авраамом Степановичем Добрыниным, был изготовлен новый иконостас и написаны два больших образа – Троицы и Успения Богоматери. Вполне возможно, что рассматриваемая икона и была одним из этих образов.
Ирина Ильина, 21 января 2016 г.