9 мая. Всей семьей мы приглашены в гости. В доме друзей еще пахнет куличами: День Победы в этом году, как и в 45-м, пришелся на Светлую седьмицу… Весна уже вовсю цветущая, но нет еще летней пыли, и все вокруг кажется особенно чистым, ярким и промытым. Мой сын не может оторвать глаз от наград на пиджаке Михаила Леонтьевича Тупицкого — так хочется потрогать, расспросить о каждой: за что получена, при каких обстоятельствах, когда, где?Михаил Леонтьевич, отец моей подруги, рассказывая о войне, проявляет большую деликатность, не вдается в излишние подробности, щадит слушателя. Нам очень интересно, тем более , что рассказчик хорошо, выразительно говорит, в его словах горечь перемежается с добрым юмором, события выглядят очень выпукло, видишь даже лица тех солдат и командиров, о которых идет речь. И, что не маловажно, в этих словах совсем нет пафоса, просто то, о чем вспоминает рассказчик, очень значительно само по себе.
— Я с детства жил впроголодь, трудно, поэтому на фронте мне, в какой-то степени, легче было приспособиться. Когда началась война, я учился на втором курсе техникума в Ашхабаде. Почему-то был уверен, что на фронт не попаду: война где-то далеко, до моего призыва успеют фашиста разбить. Но вот немцы взяли Белоруссию, Украину, Молдавию, Прибалтику, уже на Москву в бинокли смотрят… Тут уж я стал рваться на фронт.
К тому же у меня паек был – 400 граммов черного хлеба в день. А после мобилизации я получил приличное довольствие и был уверен, что уж от голода теперь точно не умру, — последнюю фразу Михаил Леонтьевич произносит, смеясь.
Когда по пути на фронт он проезжал мимо станции, где жили мама и младший брат, удалось попрощаться с мамой, она его обняла, сказала какие-то слова, эшелон двинулся…
— И надо же мне было оглянуться, — Михаил Леонтьевич до сего дня не может вспоминать этот эпизод без слез. — Я увидел, что мама упала, как мертвая. До последней минуты она держала себя в руках, а когда поезд двинулся, упала на землю. Я после этого ее особенно жалеть стал. Все время писал ей с фронта: «Мама, ты за меня не волнуйся, у меня все хорошо: я сыт, сижу в окопе, у меня пули есть. А ты как?»
Михаил Леонтьевич служил в Красной Армии шесть с половиной лет с 1942 по 1948 год рядовым солдатом — пехотинцем, разведчиком, артиллеристом. С боями прошел путь от Дона до Кенигсберга, Порт-Артура в воинских частях Воронежского, Калининского, Третьего Белорусского и Забайкальского фронтов. Трижды был ранен, имеет многие Правительственные награды, благодарность Главнокомандующего. Закончил войну музыкантом военного оркестра.
Был он настоящим героем, да и остается им и теперь, поэтому вызывает восхищение. Михаилу Леонтьевичу в этом году исполнится 90 лет, а он совершенно молодой – в этом мы могли убедиться. Богатырского роста, прямой и легкий в движениях, ветеран поет военные песни, много помнит наизусть:
— Елена, а Вы Пушкина наизусть знаете?
— Ну, как сказать,- замялась я,- Раньше много помнила , сейчас — даже не знаю, забывать стала…
— Знаете, на войне творческие люди нарасхват были. Вот если кто петь может, танцевать, на аккордеоне играть, или хоть фокусы показывать – как это поддерживало, помогало не падать духом! Я вот всегда читал своим стихотворение Пушкина «Гусар». Ребята слушали – обо всем забывали: что война, что холодно, что кушать хочется… Хотите прочитаю?
Мы слушаем Пушкина – очень забавное и немаленькое, кстати сказать, стихотворение. Михаил Леонтьевич читает его очень артистично, со вкусом…
Потом мы все пели военные песни под гитару, фотографировались, а когда возвращались домой, мой сын, находящийся под сильным впечатлением от всего увиденного и услышанного, сказал, глубоко вздохнув:
— Надо же, один — четырех немцев в плен взял, в 19 лет! Я все думаю, кто из нас – из всех ребят, кого я знаю, смог бы так?
А дело было так. Летом 1942 года немцы упорно пытались удержать город Коротояк, что на берегу Дона. За плечами рядового М.Тупицкого: форсирование реки Дон, трехмесячные тяжелые уличные бои, грязь, пот, кровь, раненые и убитые товарищи. В полуразрушенном доме горстка наших бойцов держит оборону. Враг напирает, а подмоги все нет. На какое-то время натиск прекратился, видно немцы накапливали силы.
Командир неожиданно принял решение контратаковать противника. Выхватив пистолет с криком: «За мной, в атаку!», он рванулся вперед. Рядовой Тупицкий с ручным пулеметом в руках бросился за ним. Он бежал на вражеские траншеи, не сгибаясь, в полный рост, бежал, не чуя под собой ног, в порыве отчаянной отваги. Кричал «Ура-а-а!» как никогда в жизни. Вот уже близко вражеские траншеи, справа хлопки выстрелов немецких офицеров. Искаженные от страха, бледные лица в касках с сетками маскировки: «Получайте, гады!»
Нажал на курок… Но выстрела не последовало. Что-то случилось с пулеметом. А немцы уже стояли с поднятыми трясущимися руками, в ожидании неминуемой смерти… Под дулом не стреляющего пулемета рядовой Тупицкий привел пленных к своим.
— Когда немцы узнали, что остались живы, благодаря сломавшемуся пулемету – прыгали от радости до потолка! — смеется, рассказывая эту историю, Михаил Леонтьевич.
Кстати, как потом выяснилось, в ту атаку за командиром рванул лишь он один – остальные не смогли побороть страх. Немцев отправили в тыл к штабным, а подвиг солдата Тупицкого остался незамеченным командованием…
Все награды рядового Михаила Тупицкого были впереди, да и не в них было дело. На войне радость, что остался жив, что противник повержен, всегда омрачается памятью о погибших друзьях, тревогой за родных.
— Когда пришла Победа, трудно сказать, чего больше было наших душах – радости или горечи… На фронте при освобождении Полтавы в 1944 году погиб мой младший брат Леонид – он служил пулеметчиком. Мы всегда, до самого моего ухода на фронт были сердечными друзьями. Брат был смелым и добрым. В голодные 30-е годы он делился даже малым кусочком хлеба с ближними и еще оставлял дворовой собаке. Его товарищи передали маме целую тетрадку, исписанную почерком Леонида – это он каждый день писал письмо домой – одно большое письмо…
В день гибели брата мог уйти из жизни и сам Михаил Леонтьевич. Это случилось в деревне Заболотино. Немцы отступали, оказывая упорное сопротивление, иногда переходя в наступление. Во время артиллерийского обстрела с Тупицкого слетела шапка – это немецкая пуля влетела под укрепленную звездочку. Рядом кто-то кричал: «Тупицкого убило!» Но голова уцелела, и товарищ вытащил его, истекающего кровью, с поля боя.
— Мой отец, воевавший десантником на танке, вернулся домой, но вскоре умер от всего пережитого в возрасте 43-х лет, — вспоминает Михаил Леонтьевич. — Я в это время служил в Порт-Артуре и не мог с ним проститься и приехать на похороны. Я не находил себе места, никак не мог успокоиться – уходил в поле и плакал там навзрыд от любви и жалости к отцу…
Десятки раз подходила смерть совсем близко. Но Богу было угодно, чтобы солдат выжил. Смерть пощадила его отвагу и молодость. Наверное, чья-то молитва отводила от него беду. Вспоминается Михаилу Леонтьевичу и такой удивительный случай: вошли бойцы в сгоревшую дотла деревню. Никого живого нет, только остовы печей, как обелиски на кладбище. Вдруг как из-под земли появляется маленький дедушка – лицо доброе, седая бородка. Всех благословил, сказал что-то напутственное, успокоил. Кто это был? Святой, или просто чудом уцелевший житель деревни ? Кто бы ни был – он молился за наших солдат, помогал выживать…
Много рассказывал Михаил Леонтьевич о своих фронтовых друзьях, о том, как важно иметь на войне настоящего преданного друга. Любовь, теплые дружеские чувства друг другу – это серьезный фактор выживания.
Забывать о себе, своей боли, быть готовым подставить плечо, прикрыть другого в минуту смертельной опасности – этому учил фронт.
К 55-летию Победы Михаил Леонтьевич написал книгу своих воспоминаний. Она очень искренняя, теплая и человечная. Хочется привести небольшой отрывок из нее:
«Осенью 1944 года в дивизию прибыло большое пополнение, в основном, из вылечившихся в госпиталях старых и молодых солдат. Командир дивизии генерал Квашнин лично осматривал людей. В строю им было замечено два маленьких солдата в хорошо подогнанной военной одежде. При разговоре с ними было установлено, что им по тринадцать лет, но они хотели воевать.
Так у нас в оркестре появились дети: Сережа Шестопалов и Миша Назаров. Сережа искал острых ощущений, а вот Миша хотел мстить врагу за нанесенную обиду.
Он жил в Наро-Фоминске (недалеко от Москвы). Когда город захватили немцы, то очень скоро с помощью предателей докопались, что его отец был партизаном, и его расстреляли на глазах собственных детей. Мать угнали в рабство в Германию. А он и две младших сестрички оказались в доме одни без средств к существованию. Я пишу эти строки, а сердце просит валерьянки за этих детей. Под их домом фашисты вырыли траншеи, сделали блиндажи, и тут же бедствовали дети. Дом три раза загорался, но Миша спасал его, за что не раз били его солдаты, уродовали пальцы рук, а он терпел и ждал своего часа.
От первого мощного наступления советских войск под Москвой далеко убежали немцы, и город этот был освобожден. Миша, живя с немцами в траншеях, сумел приобрести пистолет и мечтал только об одном – отомстить тому офицеру, который убил его отца. Мальчик рассказывал мне эту историю. Волновался, вытирал слезу и замолкал до успокоения. Офицер-убийца убегал спешно. Мальчик следил за ним, выжидал момент, исхитрился и расстрелял его в упор.
Пришли красноармейцы. Увидели детскую драму и убитого врага. Чем могли, помогли погибающим детям, и ушли дальше воевать и освобождать других бедствующих детей.
Миша погрузил двух сестренок в санки и повез их в Москву. Сколько он намучился и как все пережил, он рассказывал с трудом, и его невозможно было слушать не сочувствуя.
В Москве девочек он сдал в приют. Встретил Сережу, и решили они вместе уйти на фронт воевать. Вместо войны мальчики оказались в военном оркестре… Постепенно освоившись, они прилипли ко мне как к родному человеку. Я не мог оттолкнуть их от себя: они несчастные дети. Кто-то же должен быть для них близким, родным человеком: так душа требовала, и мы породнились. Есть мы стали из одного котелка, спали в сараях, брошенных домах, в лесу только вместе и учились играть на духовых инструментах… Сережа Шестопалов из нашего военного эшелона, двигавшегося на войну с Японией, ночью ушел неизвестно куда, словно предвидел наш дальнейший тернистный путь. А Миша Назаров со мною испытал все трудности, дошел до Порт-Артура…»
В конце хотелось бы привести слова Михаила Леонтьевича Тупицкого из этой же книги (она называется «Воспоминания и размышления о войне 1941-1945 годов»), в которых, как мне кажется, отчасти заключена разгадка, почему великая Победа досталась нашему народу.
«Я мальчишкой рос, учился в России, в Узбекистане, в Грузии, в Туркмении. С детства привык общаться с людьми без каких-либо предубеждений. Более того, видел среди многих национальностей прекрасных, красивых людей. Дружил с ними, любил их и сегодня твердо уверен, что без этого чувства друг к другу ничего не испытаешь хорошего в этом мире.
Любовь к людям мне подарили родители, школа, семья, работа, но за большое человеческое счастье я бескорыстно боролся сам».
Елена Гаазе