В мае в духовно-просветительском центре Свято-Троицкого кафедрального собора Саратова прошел семинар по древнерусскому лицевому золотному шитью. Его провели мастера школы церковной вышивки и древнерусского лицевого шитья золотошвейной мастерской Троице-Сергиевой Лавры Надежда и Нина Осиповы. По приглашению Митрополита Саратовского и Вольского Лонгина они посетили наш город.
Золотошвейная мастерская Троице-Сергиевой Лавры находится в Сергиевом Посаде. Основное направление ее деятельности — возрождение и продолжение в Лавре традиций церковного шитья с использованием современного вышивального оборудования. Все работы выполняются вручную с использованием натуральных материалов (шелк, бархат, золотые и серебряные нити, жемчуг, канитель, трунцал), по старинным технологиям.
Мы попросили сестер-мастериц Надежду и Нину рассказать нам о себе. Говорила в основном Нина Владимировна, а Надежда Владимировна добавляла какие-то детали, уточняла. В работе и в быту у каждой из них своя роль, они удивительно гармонично дополняют друг друга.
– Рады видеть Вас в нашем городе, Надежда Владимировна и Нина Владимировна! Расскажите, пожалуйста, нашим читателям, как случилось, что вы начали заниматься церковной вышивкой?
– Вышивать мы начали еще во втором классе, потом пошли в художественную школу в нашем родном Саранске, где стали заниматься народным искусством – живописью, рисунком. А после восьмого класса поступили в Московское промышленное художественное училище им. Калинина. Там мы изучали вышивки народов России. У нас были прекрасные преподаватели, а Москва стала огромным источником творческой, а потом и духовной жизни. Это были семидесятые годы, мы были далеки от Церкви, но в Москве нас как-то сразу потянуло в храмы. У нас была прекрасная преподавательница, которая потихоньку нас воцерковляла: вела кружок, где рассказывала, как церковные праздники были связаны с народным бытом.
– А что было написано в ваших дипломах?
– Мастер по вышивке.
– То есть о золотном шитье не было еще речи?
– Среди прочих видов вышивки мы изучали народное золотное шитье, которым занимались в Торжке – шили народные костюмы, платки и т.д. Но о церковном шитье тогда, конечно, и речи не было. А когда мы поехали в Троице-Сергиеву Лавру, то там мы все и увидели, и конечно, сразу очень захотели заниматься золотным церковным шитьем. Но по окончании училища мы по распределению поработали три года художниками на одной из фабрик в Иваново. И все это время мечтали о Лавре, тем более, что тогда уже воцерковились. Но работать для Лавры не было возможности, и мы еще год проработали вышивальщицами на фабрике народных промыслов в Александрове. Там мы шили гладью и одновременно для себя занимались лицевым шитьем – делали маленькие иконочки. Потом нам стали давать вышивать митры золотом. И мы вышивали их народным приемом, чуть-чуть отличавшимся от церковных приемов. Заказы нам давал наш духовник из Лавры.
– Расскажите, как это произошло, как у вас появился духовник?
– Когда мы стали регулярно ездить в монастырь, пришло понимание, что нам необходим духовник. Мы стали его искать – ходили на исповедь к разным батюшкам. Мы ведь творческие люди, любим искусство, музыку, и мы нашли духовника, который понимал это, поддерживал нас в наших стремлениях. Это был архимандрит Вонифатий, теперь он уже схиархимандрит Захарий в Оптиной пустыни. Он сделал для нас очень много. Будучи необыкновенно образованным, начитанным человеком, руководил нами не только в нашей духовной, но и творческой жизни. В Лавре был кружок образованных людей, с которыми мы тоже сошлись. Отец Андроник (Трубачев) – внук отца Павла Флоренского –познакомил нас с ведущими реставраторами древнерусского шитья, которые работали в Лаврском филиале реставрационных мастерских И. Грабаря. Возглавляла мастерские заслуженный реставратор древнерусского шитья Маргарита Павловна Рябова, с которой мы очень подружились. Часто бывали в мастерских, смотрели, как идет реставрация, рассматривали, например, фелонь преподобного Сергия, покровы XIV – XV веков. Маргарита Павловна приняла нас как родных, руководила нашей работой, учила лицевому шитью, мы были связаны с ней до конца ее жизни.
– Вы погрузились в этот мир….
– Да, мы много смотрели, изучали, ведь в Лаврском музее собрана потрясающая коллекция древностей, самая знаменитая – все цари делали вклады в Троице-Сергиеву Лавру, даже в Кремле нет такой коллекции. Через Маргариту Павловну как бы протянулась эта ниточка – умение, ее тетушки были золотошвейками, она передавала нам свои знания. Маргарита Павловна могла реконструировать старинные вещи. У нее были образцы тканей, и она говорила, какие ткани нам нужно покупать для своих работ, чтобы они были максимально приближены к древним образцам. Всегда подчеркивала, что мы должны хорошо разбираться в композиции, сочетании цветов старинных образцов шитья. И постепенно у нас складывался на основе всех этих знаний свой собственный стиль.
– Трудоемкое это дело?
– Конечно. В Лавре ведь ничего не было, нам приходилось создавать ризницу буквально с нуля. Работать приходилось быстро, сочетать мелкое шитье с крупным – так, собственно, и в древности шили. Главное, чтобы это укрупнение не шло в ущерб художественности образа. Например, мы шили в две нити, но особое внимание обращали на лики – на цветовое решение лицевого шитья.
– Вспомните вашу первую работу?
– Это «Явление Божией Матери преподобному Сергию». Благодаря этой работе нас взяли в Лавру.
– А как получается сочетать преемственность в вашем творчестве с активным использованием цифровых технологий? Мне кажется, вышивка требует тепла человеческих рук…
– Действительно, сложно это сочетать, и нас долго двигали к этому отцы. Как-то из Автралии из монастыря приехал один архимандрит, у которого есть иконописная мастерская. Он увидел, как мы шьем вручную кресты, и говорит: «Да что вы делаете? Сейчас машины все это делают. Вот иконы – это да, их надо вручную вышивать, а все орнаменты, тексты можно на машину переводить». Сначала мы это не восприняли. А вот когда наш наместник, архимандрит Феогност, стал архиереем, и нужно было сделать облачение (а это огромное количество вышивки, и можно было посвятить этому несколько лет), то мы поняли, что все-таки можно прибегнуть к помощи машины. Так что теперь мы сочетаем ручную работу –например, если речь идет о ликах, – и машинную. Я теперь художник-программист. Я подбираю ткани, делаю выкройки, прориросовываю на листке вручную, разрабатываю орнаменты, зашиваю кусочки ткани и смотрю, как это будет выглядеть вживую, а не на компьютере, долго думаю – это все большая работа. Потом мастера мне отшивают все. Я смотрю за работой, подбираю нитки и т. д.
– Я знаю, что существует школа, в которой вы передаете свой опыт другим мастерицам.
– Да, это так. Владыка Феогност благословил создать такую школу, в широком смысле слова. То есть человек не просто приходит, учится и уходит, а постоянно возвращается, добирает знания, опыт. Мы готовим кадры не только для себя, но к нам приезжают из других городов перенять все наши приемы, особенности, то есть появилась уже Лаврская школа. В 1990-е годы, слава Богу, много открылось мастерских: в Ростове-на-Дону, Москве, Санкт-Петербурге. Но начинали мы, хотя никто нас не знал, мы не писали о себе ничего, все время только работали. Елена Катасонова из Петербурга приезжала к нам, она проделала огромную работу по возрождению лицевого золотного шитья. Их мастерская была создана на подворье Оптиной пустыни. Они даже издают очень полезный журнал «Убрус», посвященный вышивке, публикуют научные труды по шитью, истории. К ним едут многие учиться.
– Расскажите о ваших мастер-классах в Финляндии.
– Да, уже почти тридцать лет мы занимаемся этим в Ново-Валаамском монастыре. Там работают реставрационные мастерские и православная академия. Есть иконописная, мозаичная мастерские, проходят различные курсы.
– Кто ваши ученицы?
– В основном это финки-лютеранки, православных немного. Приезжают женщины, которые уже умеют что-то делать, занимаются реставрацией, шьют, вышивают. Им очень интересно, они приезжают потом еще и еще. И у нас всегда группа делится на «новоначальных» и тех, кто уже чему-то у нас научился раньше. Кто-то приезжает уже и десять, и пятнадцать, и двадцать лет.
– А что они вышивают?
– Православные иконы, представьте себе Хотя в храмах у них нет икон, они их очень любят. Любят вышить какого-нибудь святого или Рождество и подарить детям, внукам. Из соседнего женского монастыря приезжают сестры учиться, матушки с православных финских приходов: они вышивают пелены, хоругви для своих храмов. Из других стран приезжают ученики: из Америки, из Голландии, из России. Группы собираем большие: по двадцать – двадцать пять человек. Помогают переводчики, хотя нашему делу можно и без языка учить.
– Любого человека можно научить вышивке?
– Нет, это далеко не всем дается, и это бывает сразу видно. Возраст не имеет значения: бывает, восьмидесятилетняя бабушка сидит, и все у нее хорошо получается, а молодая никак не может вышивать. Вроде, все есть – и руки, и зрение хорошее, а нет, не выходит ничего. Но мы не просто вышиваем с ними, а стараемся говорить о духовном, советуем какие книги почитать, показываем разные иконы.
– Вы живете в Лавре?
– До 2000 года жили в Лавре, а потом нас благословили, и мы построили себе маленький домик в деревне Деулино, что в шести километрах от Лавры. Там лаврское подворье, братское кладбище, очень красивая деревня.
– Ваша жизнь сложилась счастливо, вы живете и работаете там и так, как вам этого хочется. А ваши родители, как они восприняли ваш жизненный выбор?
– Из дома мы уехали очень рано, и больше домой не вернулись, так как на нашем пути встала Лавра, без который мы себя не мыслили. Родители, конечно, очень переживали, а мы их, как могли, утешали. Приезжали, писали письма. У нас в училище была необыкновенная преподавательница. Она сказала нам: «Вы вдвоем уехали от мамы, ей это очень тяжело. Поэтому вы должны каждый день писать ей письма». И мы писали! Ездили домой каждые два месяца. Потом стали звонить каждый день. И когда мама с папой увидели, как и чем мы живем, понемногу успокоились. Особенно, когда мы построили домик, и у нас появилась своя крыша над головой. К тому же они и сами постепенно воцерковились, приезжали к нам в Лавру.
– Расскажите, пожалуйста, о вашей семье.
– Семья наша простая – мама работала на заводе, а папа был шофером. Папа был очень образованным человеком, много читал, знал и умел, имел прекрасную память. Бабушки – очень верующие, хотя не демонстрировали этого особенно. Но дома всегда были иконы. Одна из бабушек, когда кто-то строил планы, всегда говорила: «Если Богу будет угодно». Папы уже нет, а мама очень старенькая, мы стараемся почаще бывать у нее. В семье нам привили почитание старших, мы всегда тянулись ко взрослым, мудрым людям, всегда были близки со своими педагогами, еще со школы. А теперь в Деулино осуществилась наша давняя мечта. Мы всегда хотели посещать приюты, но наш духовник нас не благословлял. В деревне оказался семейный детский дом, и мы стали общаться с этой семьей. Там восемь детей, они растут на наших глазах, у некоторых появились уже свои дети. Мы очень любим друг друга. В деулинском храме на приходе также есть дети, и мы часто приглашаем их к себе в гости, устраиваем чаепития, елку на Рождество. Собираем по десять человек, говорим о церковных праздниках, обсуждаем книги.
– Получается, Господь дал вам и детей, и внуков. Это ли не чудо?
– Жизнь рядом с преподобным Сергием – это настоящее чудо. Он ведет нас по жизни, всегда поддерживает. И что еще важно, у нас никогда не было необходимости выбирать, как у большинства людей. Однажды увидев Лавру, будучи совершенно далекими от Церкви, мы навсегда «заболели» ею, и у нас уже не стало выбора. Господь устроил наше счастье.
– Огромное спасибо за интересную беседу!
Беседовала Елена Гаазе, 22 мая 2018 год
(Фотографии сделаны во время мастер-класса, в Свято-Троицком соборе,
май, 2018г.)