Мысль человеческая — как ветер на море: в какую сторону дует, туда и плывёт корабль. С неё начинается всё, и потому порядок в голове так исключительно важен для нашей духовной жизни. На языке аскетики мысли и образы, занимающие наш ум, называются помыслами. Говорят, они бывают троякие — наши собственные, от Бога или от диавола; первейшая же задача человека — научиться распознавать лукавое и не давать ему укореняться в себе.
В дни поста мы предлагаем слова преподобного Паисия Святогорца, который в январе этого года был причислен к лику святых, — о «фабрике добрых помыслов», чистоте сердечной и стяжании Рая.
Самая тяжёлая болезнь нашей эпохи — это суетные помыслы мирских людей. У них может быть всё, что хочешь, кроме добрых помыслов. Они мучаются, потому что не относятся к обстоятельствам духовно. К примеру, человек едет куда-то на машине. В дороге начинает барахлить двигатель, и он приезжает на место назначения с небольшой задержкой. Имея добрый помысл, опоздавший скажет так: «Видимо, Благий Бог притормозил меня неслучайно. Кто знает: может быть, если бы не возникло этой задержки, я попал бы в аварию! Боже мой, как мне благодарить Тебя за то, что Ты уберёг меня от опасности!». И такой человек славит Бога. А тот, кто не имеет доброго помысла, отнесётся к происшедшему недуховно и начнёт обвинять и хулить Бога: «Да что ещё за невезуха! Мне надо было приехать раньше, а я опоздал! Всё наперекосяк! И всё этот Бог…»
Принимая то, что с ним случается посредством «правого» помысла, человек получает помощь. А работая «налево», он мучается, изводится, выходит из равновесия.
Добрые помыслы нужно возделывать. Надо следить за собой, контролировать себя, когда враг приносит тебе плохие, злые помыслы, надо стараться изгонять их и заменять на помыслы хорошие, добрые. Подвизаясь подобным образом, ты возделываешь своё внутреннее расположение и делаешь его добрым. И тогда, взирая на твоё доброе расположение, Бог умилосердится над тобой и поможет тебе, после чего худые помыслы уже не найдут в тебе места. Они будут уходить, а для тебя уже совершенно естественным будет иметь в себе помыслы добрые. Ты приобретёшь привычку к доброму, в твоё сердце войдёт доброта, и тогда в своей внутренней храмине ты примешь Небесного Гостя — Христа. Однако это дело не одного-двух дней. Необходимы время и непрестанная борьба для того, чтобы душа увенчалась победным венцом. Когда это произойдёт, брань прекращается уже насовсем. Ведь брань страстей — это исступлённые проявления внутреннего разлада, которым пользуются наши враги.
Страсти глубоко укоренены у нас внутри, но благочестивый, добрый помысл помогает нам не попадать к ним в рабство. Когда человек, постоянно включая в работу добрые помыслы, делает своё доброе состояние твёрдым, устойчивым, его страсти прекращают действовать и их словно не существует.
Лукавые механизмы своего духовного предприятия вы должны реконструировать так, чтобы они стали добрыми. Самое выгодное предприятие для человека — это открытие фабрики «Добрых помыслов». Тогда даже плохое и скверное твой ум будет перерабатывать в хорошее и доброе. К примеру, видя в человеке душу, видя в нём Ангела, ты и сам, подобно Ангелу, взмываешь на Небо. В этом случае твоя жизнь — это праздник, торжество. Если же ты видишь в человеке плотское, то и сам нисходишь в адскую муку.
Помысл «слева» — это чужеродное тело, и человек должен постараться его отвергнуть. У каждого из нас есть силы на эту борьбу. Никто не может оправдаться тем, что слаб и не в силах бороться. Ведь добрый помысл — это не кирка и не кувалда, которые слабый человек не может поднять, потому что у него дрожат руки. Я не вижу ничего сложного в том, чтобы видеть всё в добром свете.
Только в том случае, если сам человек включает в работу добрый помысл, он имеет право на божественную помощь. Добрым помыслом человек очищает своё лукавое сердце. Ведь «От сердца исходит» всё злое, и «От избытка бо сердца глаголют уста его». Но и кроме того что человек, включающий в работу добрый помысл, очищает этим своё сердце, ему воздаёт за это Бог.
Диавол часто внушает чуткому, впечатлительному человеку сгущать краски, чтобы он был не в силах перенести какую-то трудность или же — чуть понеся её — надорвался, разочаровался, измучился и в конце концов покалечился. Если с пользой употребить врождённую впечатлительность, чуткость, то она станет небесной. Если же позволить, чтобы ею воспользовался диавол, то она выйдет человеку боком. Ведь если человек не употребляет своих дарований на пользу, то ими пользуется диавол. Так человек выбрасывает Божии дары. Вместо того чтобы благодарить Бога, он понимает всё шиворот-навыворот. Если впечатлительный человек верит своему помыслу, это может довести его даже до психиатрической лечебницы. Конечно, не за что похвалить и человека равнодушного, с его постоянным припевом: «Мелочи жизни!». Но, по крайней мере, в психбольницу такие люди не попадают. Поэтому тангалашка и охотится за людьми впечатлительными.
Если у тебя в уме появляется помысл о каком-то деле, которое тебе предстоит сделать завтра, говори своему помыслу так: «Это дело не на сегодня. Завтра я его и обдумаю». А в случае, когда тебе предстоит принять какое-то решение, не изводи себя мыслью о том, как лучше поступить, и не откладывай принятие решения всё дальше и дальше. Выбирай что-то, делай решительный шаг, а заботу о дальнейшем предоставь Богу. Постарайся избегать скрупулёзности, чрезмерной тщательности, чтобы не ломать себе голову. С любочестием делай то, что тебе по силам. При этом веди себя просто и с полным доверием Богу. Возлагая на Бога своё будущее и своё упование, мы, некоторым образом, обязываем Его нам помочь.
Если ты видишь, что не имеешь мира и расстраиваешься, то знай, что у тебя внутри что-то неладно и тебе надо найти этот непорядок, чтобы его исправить. Предположим, совершив какой-то греховный проступок, ты переживаешь, но на исповеди о нём умалчиваешь. Проходит время, и с тобой случается радостное событие. Ты чувствуешь радость, эта радость покрывает переживание за грех, и ты постепенно его забываешь. Ты уже не видишь своего греха, потому что радость, как крышка, покрыла его сверху.
Радости покрывают грех, загоняют его вглубь, но он продолжает работать изнутри. Таким образом, человек попирает свою совесть и поэтому начинает очерствевать, а его сердце потихоньку засаливается. А потом тангалашка во всём находит ему оправдание: «Это дело пустяшное, а это вещь естественная…» Однако такой человек не имеет покоя, поскольку загнанное вглубь расстройство не умолкает. Он чувствует в себе беспокойство, не имеет внутреннего мира и тишины. Он живёт с непрекращающимся терзанием, мучается и не может понять, в чём причина всего этого, потому что его грехи покрыты сверху, загнаны вглубь. Такой человек не понимает, что страдает от того, что совершил грех.
Успокаивая свой помысл, человек попирает свою совесть. Успокаивая свой помысл длительное время, человек устраивает себе другую — свою собственную совесть, совесть, сшитую на свой аршин, то есть совесть искажённую. Однако в этом случае человек лишается внутреннего покоя, поскольку искажённая, испорченная совесть внутреннего покоя принести не может. Ведь человек, допустивший какую-то погрешность, не находит себе покоя, даже если кто-то делает вид, что не заметил его погрешности или успокаивает его: «Ты не виноват, не волнуйся».
Для того чтобы духовная борьба была правильной, мы должны вращать колесо нашей духовной машины в сторону, противоположную той, куда его крутит диавол. Диавол внушает нам, что мы якобы что-то из себя представляем? Нам надо возделывать в себе самоукорение. Внушает, что мы не представляем из себя ничего? Будем говорить: «Бог меня помилует». Если человек ведёт себя таким образом — с простотой, доверием Богу и упованием на Него, то в его жизнь входит покаяние, смирение и он восходит на духовные высоты.
Укорять себя надо со смирением, для того, чтобы посмеяться над диаволом, а также с мужеством, а не с чувством собственного злополучия. Нам необходимо самоукорение, а не отчаяние.
Если человек верит в то, что он не делает ничего доброго; если — в добром смысле этого слова — он отчаивается в себе, в своём «я»; если он верит в то, что своими делами он постоянно прибавляет нули к нулям, и при этом продолжает свою духовную борьбу с надеждой на Бога — это признак того, что он достиг духовной зрелости. В этом случае Благий Бог, увидев нули его благого произволения, пожалеет его и поставит в начале этих нулей единицу. Таким образом, его нули поднимутся в цене, и он станет духовно богатым. В смиренном состоянии разочарования в себе кроется доброе духовное состояние.
Большие грешники, познав самих себя, естественным образом имеют много исходного материала для смирения. Конечно, любое падение остаётся падением. Но падение — это ещё и исходный материал, «сырьё» для смирения и молитвы. Грехи, которые используются грешником для смирения, всё равно что навоз, которым мы удобряем растения. Так отчего же не использовать это вещество для удобрения нивы своей души, чтобы она стала плодородной и дала урожай? То есть человек, совершивший большие грехи, прочувствовав, насколько велика его вина, и сказав: «Мне не должно поднимать главу и смотреть на человека», сильно смиряется и поэтому приемлет многую Благодать. Он устойчиво, без сбоев преуспевает и может достичь немалой духовной меры. А тот, кто больших грехов не делал, не расположив себя правильно, не будет говорить: «Бог сохранил меня от многих опасностей, а я настолько неблагодарен. Я грешнее самого великого грешника». Такой человек духовно уступает смиряющему себя грешнику.
Сегодня наша жизнь безрадостна и тяжела, потому что умалился героизм, любочестие. Даже духовные люди думают, как мелочные торговцы, и доходят до того, что живут якобы духовной жизнью. Они стремятся урвать от жизни любое удовольствие, пока оно не перешло в грех. «Это уже грех или ещё не грех? — просчитывают такие люди. — Нет, ещё не грех. Значит, я могу этим насладиться». Например, к посту относятся так: «Ага, завтра у нас что: пятница. Ну так что же, значит, сегодня до без пяти двенадцать ночи можно есть мясо. Неси, покушаем! Нет, после двенадцати уже нельзя — начинаются новые сутки, и будет грех». То есть такие люди хотят и земной жизнью насладиться, и Рая не лишиться. Тем самым они относятся ко греху и к адской муке подобно мелочным торговцам. Однако если бы они мыслили любочестно, то говорили бы себе так: «Христос претерпел Распятие и столько выстрадал ради меня! Так как же я смогу ранить Его своим греховным поступком? Я не хочу оказаться в адском мучении ни по какой иной причине, кроме той, что я не смогу выдержать страданий Христа, Который будет видеть, что я нахожусь в аду».
Не будем делать добро с расчётом, что мы получим за него мзду, но станем подвизаться ради любви ко Христу. Постараемся, чтобы всё, что мы делаем, было чистым, совершалось ради Христа. Будем внимательны, чтобы в наших действиях не было человеческого начала, самоугодия, своекорыстия и тому подобного. Будем помнить о том, что Христос видит нас, наблюдает за нами, и постараемся не огорчать Его. В противном случае наша вера и наша любовь расползаются по швам.
В желании оказаться в Раю ради того, чтобы тебе было хорошо, любочестия нет. Я говорю это не для того, чтобы мы стали жить расхлябанно, бесчинствовать и угодили в адскую муку. Но иногда у человека появляется своего рода пристрастие: «Буду делать добро ради того, чтобы не лишиться Рая». Если же у нас есть любочестие, то мы станем размышлять следующим образом: «Столько несчастных людей, не испытавших даже немного истинной радости в сей жизни, будут мучаться в аду, а я стану думать о себе?» Скажу вам откровенно: вопрос о том, буду я в Раю или в аду, меня не занимает. Я сам уже отбросил себя в сторону. Вопрос о том, буду ли я в Раю, не занимает меня не потому, что я не хочу быть рядом со Христом, нет. Но я не ставлю перед собой цели делать добро для того, чтобы таким образом заработать себе Рай. «Даже если Ты отбросишь меня в сторону, Христе мой, — говорю я, — я не буду в обиде: ведь Рая я недостоин».
Многие духовные люди взрастили в себе мирское мудрование. Они создали своё собственное мирское «евангелие» — «евангелие», сшитое по их меркам. «Христианин, — говорят такие люди, — должен иметь чувство собственного достоинства, ему нельзя ударить в грязь лицом, нельзя показаться дурачком». То есть такие люди ко всему относятся с мирской логикой и правдой. «Я имею на это право! — говорит такой человек. — Я его не обижаю и не хочу, чтобы он обижал меня!» И при этом помысл успокаивает его тем, что он прав. В таком человеке видны все проявления правды мирской. Любочестия у него нет, жертвенности у него нет — ничего у него нет. Он создал своё собственное «евангелие» и не имеет с Богом ни малейшего родства. Разве может его после всего этого осенить Божественная Благодать?
Если бы у Христа была та мирская логика, которая присутствует сегодня у многих «духовных» людей, то Он не оставил бы Своего Небесного Престола, чтобы снизойти на землю, пострадать и претерпеть распятие от нас — окаянных людей. Однако в этом — по человечеству — «неуспехе» Христа была сокрыта тайна спасения всех людей. Ведь чего только Он не перенёс ради нашего спасения! Он умалил Себя до такой степени, что люди заушали Его и говорили: «Прореки, кто ударил Тебя?» То есть евреи нашли себе забаву, издеваясь над Христом! О, как это страшно! А мы стремимся к христианству без распятия, к «христианству сиюминутного воскресения». Мы переделываем христианство, монашество так, как нам хочется. Мы не желаем ни в чём себя ограничивать.
Чтобы очиститься — нужно потрудиться. Мы можем признавать своё состояние скверным, но этого недостаточно. Если мы не принимаем лукавых помыслов, не мыслим лукаво сами, включаем в работу добрый помысл обо всём, что нам говорят и что мы видим, то ум и сердце очистятся. Конечно, искуситель не прекратит время от времени посылать нам свои лукавые «телеграммы». Стрелы диавольских искушений будут продолжать лететь в нас — даже если мы избавимся от наших собственных злых помыслов. Однако если наше сердце будет чистым, то диавольские приражения не будут к нему прилепляться.
Духовная жизнь очень проста и легка. Это сами мы, подвизаясь неправильно, её усложняем. Приложив немного старания и имея при этом многое смирение и доверие Богу, человек может очень преуспеть. Ведь там, где смирение, диаволу нет места. А там, где нет диавола, нет и диавольских искушений.