Вопрос о переводе богослужебных текстов с церковнославянского языка на русский в нашей Церкви не нов. Выдвигаются аргументы «за» и «против». Главный «за» – «непонятность» богослужения. А мне вспоминается сказанное одним из церковных иерархов: если относиться к церковнославянскому языку не как к досадной помехе, препятствующей беструдному получению чего-то, а как к сокровищу, которое мы должны беречь, то всё встанет на свои места.
Поймешь, что более разумен другой вариант – не Церковь крушить и реформировать, а над собой потрудиться: познакомиться и с языком, и с порядком богослужений, и с верой православной, в которой крещен, но которой, возможно, до сих пор не знаешь. Тогда «непонятное» станет понятным, а вопрос о переводе – неактуальным.
Размышления о русификации славянского богослужения некоторых известных представителей священства и мирян XX-го века приведены ниже.
Сщмч. Андроник (Никольский), архиепископ Пермский (1870–1918).
7/20 июня 1918 г. претерпел мученическую кончину за верность Христу и Христовой Церкови: был закопан в землю живым. Член Всероссийского Поместного Собора 1917–1918 гг. На Предсоборном Совещании им сделан доклад: «Нужно ли переводить на русский язык православное богослужение?»
Из доклада: «У всех народов мира, во всех религиях и исповеданиях язык богослужебный существенно разнится от языка разговорного и даже литературного. Всегда язык богослужебный есть язык возвышенный, можно сказать, одухотворенный по своему стилю. И понятно: если молитва возвышает человека над землею и всем земным, то тем более церковное богослужение… Было бы странно говорить с Богом на языке обычном…
В частности, для нас, русских, было бы более чем странно сказать или услышать: “возьмите и ешьте, это ведь Тело Мое” или “будьте покойны” вместо “мир вам”. И прочее подобное. Или как, например, перевести на русский: “Чрево Твое пространнее небес содела”? По-русски это будет, конечно, понятно, но для набожного слуха и сердца это будет совершенно неприемлемо. Если же обратимся к особенно высоким нашим богослужебным молит-вам и песнопениям, то увидим, что без унижения всей дивной красоты их, так умиляющей, радующей и волнующей душу, – никак нельзя изложить их на русском наречии, хотя бы и самом безукоризненном. Попытки же такого рода весьма неудачны…»
Архимандрит Софроний (Сахаров, 1896–1993), автор известной книги о прп. Силуане Афонском и ближайший его ученик:
«Славяне промыслительно одарены благословенным языком, служившим веками для богослужения, Священного Писания и молитвы, и никогда не низшим житейским нуждам…
Мы категорически убеждены в необходимости употребления сего языка в богослужениях; нет вовсе нужды заменить его языком повседневности, что неизбежно снизит духовный уровень и тем причинит неисчислимый ущерб. Неуместны доводы якобы непонятности для многих современных людей старого церковного языка… Все, кто искренне желают приобщиться вековой культуре Духа, легко найдут возможность освоиться бесценным сокровищем священного славянского языка, который изумительно соответствует великим таинствам богослужения».
Академик Д. С. Лихачев (1906–1999):
«“Непонятность” богослужения заключается не только в языке. По-настоящему непонятно богослужение для тех, кто не знает основ православного учения. Именно с учением Церкви должен познакомиться человек, же-лающий посещать церковь, а “непонятность” языка – дело второстепенное. Преодоление препятствий со стороны постижения языка – несложно…
Некто утверждает: “Вот я зашел в церковь и плохо понял, о чем там пе-лось и говорилось”. Но когда человек старается понять смысл службы, он, может быть, впервые совершает духовную работу. Откуда же требование, чтобы Церковь шла на уступку обывателю? Не Церковь должна кланяться обывателю, а обыватель – Церкви».
Архимандрит Рафаил (Карелин): «Живая традиция сохранила нам дивное, неповторимое православное богослужение…
Славянское православное богослужение – это бесценное сокровище мистического знания, огромный потенциал духовных сил и энергии, который мы должны сохранить не только для себя, но и для будущих поколений».
Подготовила Людмила Кузнецова