В последние годы мы часто слышим о конфликтах, которые возникают вокруг строящихся храмов, о том, что этому строительству оказывается противодействие. Почему так происходит? Мы беседуем об этом с Митрополитом Саратовским и Вольским Лонгином.
— Владыка, в чем причина конфликтов вокруг строительства новых храмов? Это что-то принципиально новое для Церкви?
— Да, действительно, такие конфликты возникают, и причин тому несколько. Одна из них в том, что в большинстве наших городов сложилась непростая ситуация. Как правило, в любом из них есть исторический центр и новостройки — районы, возникшие в советское время и за последние десятилетия. В исторической части любого российского города было немалое количество храмов. И даже после того, как большую часть церквей уничтожили (в Саратове было взорвано больше половины дореволюционных храмов), в центре хоть что-то да сохранилось. Однако основная часть городского населения живет в районах, которые выросли во второй половине ХХ века и продолжают развиваться сегодня. Там нет храмов, потому что в то время строить их было немыслимо, а теперь очень трудно найти для этого свободное место.
В наши дни строится много нового жилья, и хотя есть нормативные документы, определяющие необходимую инфраструктуру новых микрорайонов, в том числе предусматривающие и строительство культовых зданий, при проектировании, как правило, об этом не вспоминают. И в тех новых микрорайонах, которые возводятся сегодня, точно так же, как в советское время, для храмов мест не находится. И если бы только для храмов!
Это большая проблема для Церкви, и она встала в полный рост именно сейчас, когда у нас появилась возможность строить новые храмы. Ее необходимо решать, потому что совершенно очевидно: когда в микрорайоне, насчитывающем 40, 50, а порой 100 тысяч жителей, нет ни одного храма — для России это совершенно нетерпимая ситуация. Но как решают ее сегодня? Выделяют Церкви под храм участки, которые зачастую оказываются спорными. Какие-то неиспользуемые площадки, пригодные для строительства, в черте города найти крайне сложно.
— И в Саратове, и в Москве, и в других городах противодействие строительству новых церквей осуществляется по единому сценарию. Значит, оно не является «стихийным народным возмущением», как пытаются это представить?
— Конечно же, ни о каком стихийном народном возмущении речь не идет. Тут мы подходим ко второй причине конфликтов, о которых мы говорим: были и есть люди, которые ненавидят Церковь и посвятили свою жизнь борьбе с нею. Первые лет десять-пятнадцать после крушения государственного атеизма они не предпринимали каких-то активных действий, потому что не ведали, что называется, куда выведет кривая. Сейчас они сорганизовались и ведут антицерковную деятельность и в средствах массовой информации, и в соцсетях, и непосредственно там, где планируется или начинается строительство храма.
Кто эти люди?
Прежде всего, это, конечно, сектантские активисты. Почему в свое время Церковь предупреждала о том, что нашествие сект в нашу страну добром не кончится? Именно потому, что предвидела то, что произошло, — разделение народа. Если сектанты приходят в христианскую страну, то для того, чтобы в ней укрепиться, они должны постоянно, изо дня в день, доказывать всем окружающим, что христианство, которое исторически существует на их родине, — неправильное, ложное, что с ним нужно бороться. Наверное, пока это разделение народа не так хорошо видно из высоких кабинетов, но тем не менее оно произошло. А всякое разделение в народе несет в себе серьезные последствия.
К этой же категории «борцов с Православием» можно добавить неоязычников и воинствующих атеистов, которые за последние годы также активизировались.
К ним присоединяются маргинальные политические партии, которые имеют мало шансов на успех, но тем не менее пытаются шуметь для того, чтобы хоть кто-то их заметил. В антицерковных акциях активно участвуют и коммунисты, что, на мой взгляд, сегодня скорее нонсенс. Насколько я понимаю, в любой партии должна существовать внутрипартийная дисциплина. А лидер партии Геннадий Зюганов ратует за традиционные нравственные ценности, всячески подчеркивает, что гонения на Церковь были ошибкой, что компартия давно уже отказалась от такого отношения к Церкви, какое было в советское время. Он сам ходит в храм и не скрывает этого. Тем не менее члены компартии, в том числе депутаты от коммунистов, позволяют себе выступать с антицерковных позиций. Дело доходит вплоть до призывов «ставить попов к стенке», как будто эти люди остаются в 30-х гг.