В октябре 2014 г. в связи с завершением реставрации саратовского Свято-Троицкого собора ему, указом Святейшего Патриарха Кирилла, возвращен статус кафедрального. Об этом событии и о многом другом мы беседуем с священником Николаем Генсицким, несколькими месяцами ранее назначенным ключарем собора.
– Отец Николай, Вы уже несколько месяцев являетесь ключарем Свято-Троицкого, теперь уже вновь кафедрального, собора. Каковы Ваши впечатления от него?
– От Свято-Троицкого собора у меня всегда очень добрые впечатления: и во время моего служения здесь, когда я был штатным клириком, и теперь, при изменения статуса собора, при изменении моего статуса. В моем отношении к собору ничего не изменилось – он для меня всегда был важным и дорогим местом. Даже могу сказать больше: до того, как я стал священником, во время моего иподиаконского служения, я с неменьшим трепетом относился к собору. Я считаю его ключевым, главным храмом Саратовской области, потому что он важен с исторической, культурологической и, конечно, с религиозной точки зрения. Это некий религиозный центр области. Троице-Сергиева Лавра – духовный центр России, Русской Православной Церкви, а Свято-Троицкий собор – духовный центр Саратовского региона. Собор древний, уникальный, в ближайшем окружении подобных, наверное, и нет.
– Расскажите немного о себе. Я знаю, что Вы закончили Саратовский социально-экономический университет. Как же Вы стали священником?
– Прежде всего надо сказать, что мой отец – священник. Это естественным образом наложило отпечаток на мое мировоззрение, на мое отношение к Церкви. Но после школы я пошел в экономический университет, где получил первое образование. На тот момент я не думал, что это будет моим подготовительным этапом к поступлению в семинарию. Во время учебы в школе родители на меня не давили, давали возможность самому сделать выбор. И ближе к окончанию школы я решил учиться в светском ВУЗе. Выбрал экономический университет, так как у меня было желание работать в органах государственной власти. В университете у меня была специальность «Государственное и муниципальное управление».
Учеба в университете мне очень помогла. Я считаю, высшее образование необходимо всем, не важно, будет ли человек им пользоваться или нет. Бывает, в семинарии некоторые студенты говорят – зачем нам латинский или греческий язык, если на приходе мы будем разговаривать с русскими людьми? Какая польза от этих знаний? Или – какая польза от знаний высшей математики, если мне достаточно умножать и складывать? Однако это не совсем правильное отношение. Университетское образование расширяет кругозор, дает человеку навык рассуждать, мыслить не только на привычные темы, но и открывать для себя новые горизонты. Можно назвать это тренировкой мозга, и впоследствии натренированный мозг сможет эффективно себя проявить в другой среде.
Студенческое время позволило мне самоопределиться. Где-то к середине учебы в университете я понял, что мне следует поменять направление жизни, что жизнь моя должна быть более тесно связана с Церковью. Это решение я также принял самостоятельно, оно созрело во мне самом. Благодаря тому, что какое-то время я пребывал в светской среде, поучился, расширил кругозор – я смог сделать для себя важные выводы. Это подтолкнуло меня к семинарии.
– Расскажите, пожалуйста, о своей семье, родителях.
– Мои родители всю свою жизнь посвятили служению Церкви. Более тридцати лет отец несет священническое служение на разных приходах Саратовской митрополии. На протяжении последних 10 лет он служит в г. Марксе Покровской епархии. Мама, как его верная спутница, всю жизнь рядом с ним. Она занималась разными видами деятельности на приходе: от мытья окон, до воскресной школы. Также у меня есть младшая сестра, она живет в Оренбурге, замужем за диаконом, у них сын. Она тоже оказалась в священнической семье, отец ее мужа священник. Вот в таком, добром, ключе у нас обоих складывается жизнь.
– Что Вам дала Ваша семья, чему научила, что Вы пронесете по жизни? За что благодарны?
– На этот вопрос я частично ответил, говоря об учебе в университете. Для меня очень важно, что мои родители, люди из консервативных семей, не оказывали на меня давления – при выборе института после школы, к примеру. Даже в обыденных ситуациях оставляли возможность мне, как самостоятельной личности, делать выбор. Мне по-настоящему доверяли, и я всегда старался оправдать доверие, которое они оказывали. В какой-то момент родители оставили тот жесткий контроль, который был в детские годы.
Например, когда я пошел в школу, мама со мной серьезно занималась, всегда следила за тем, как я готовлю домашние задания. И всё было рассчитано по времени. Если я пошел гулять, то должен вернуться вовремя – ради этого мне даже часы купили, чтобы я никогда не опаздывал. Единственный случай, когда я был серьезно наказан, произошел, когда я опоздал на подготовку домашнего задания в начальных классах.
Но после начальных классов усиленная опека закончилась – мама подустала, да и у меня уже появился навык делать именно то, что нужно на данный момент. Больше родители меня не курировали – давали возможность мне самому расставлять приоритеты.
Хочется поблагодарить семью за то, что дали мне право самому делать свой выбор и привили навык его делать. Не могу судить, насколько хорошо у меня это получается, но пока в моей жизни всё складывается хорошо. Я верю, что Господь подсказывает мне правильные решения.
– Расскажите, пожалуйста, о Вашем иподиаконском послушании в семинарии. Помогло ли Вам это послушание? Тем более, что Вы были старшим иподиаконом.
– Сначала, около полугода, я был книгодержцем – человеком, подающим Архиерею богослужебные книги. Это послушание мне очень нравилось. Затем я стал старшим иподиаконом, и на протяжении почти 4-х лет нес это послушание. Оно действительно ответственное и сложное. В моем подчинении было от 12 до 14 человек, от которых я постоянно зависел. Очень важно, проснулся ли человек в хорошем настроении или нет, здоров ли он. Маленькая проблема – и он уже недостаточно сконцентрирован на богослужении, значит, может допустить ошибку. Я же должен всё контролировать, я за это ответственен, и, естественно, я стремился сделать всё хорошо.
Архиерейское богослужение – это особенное богослужение, не только по содержанию, но и внешне оно должно отражать красоту духовного мира. Я перенял это с детства, потому что мой отец также трепетно относится к богослужению. Теперь, когда я сам стал священником, я могу оценить на расстоянии, имея определенный опыт, насколько «качественно» служил мой отец. А тогда я принимал это как данность.
Следующим моим учителем стал Владыка Лонгин, он более близок по времени к моему собственному служению. У него я многому научился, за что, как и своему отцу, очень благодарен.
Благодаря этим людям я понял, что надо ценить абсолютно любой опыт, извлекать пользу из всего, что случилось в жизни. И если что-то не получилось, не расстраиваться, а постараться сделать так, чтобы такого больше не повторялось.
Когда я был иподиаконом, я переживал по поводу того, что на богослужении занимаюсь не тем, чем должно заниматься на службе. Я занят внешними, организационными, техническими делами, но не собственно молитвой. Иподиаконы не стоят на месте, принимают деятельное участие в богослужении, поэтому молиться во время службы очень сложно, да и времени на это практически не остается. По этому поводу я сильно переживал. Однажды я поделился своей заботой со священником, он мне сказал: ты должен воспринимать это не иначе как служение Богу. В этом и заключается твоя молитва, потому что ты помогаешь, исполняя свое послушание, молиться другим людям, находящимся в храме.
Теперь я именно так и отношусь к иподиаконскому послушанию – как к служению, своеобразной молитве иподиакона. Когда удается, пытаюсь передать эту мысль нынешнему поколению иподиаконов.
Весь опыт, накопленный за годы моего иподиаконства, я и сейчас использую в священническом служении. А опыт был поистине большим – я видел много разных приходов, разных священников и людей. Со всеми старался общаться, узнавал для себя что-то новое и полезное. Еще один плюс служения старшим иподиаконом – то, что я всегда был с Владыкой. Я неоднократно бывал в Москве, где мне доводилось бывать на патриарших службах, видеть Патриарха Алексия II и Патриарха Кирилла. Сидя на одном месте можно подумать, что жизнь дальше известных пределов не уходит, а вот опыт посещения других епархий, других мест, помогает более здраво и критично отнестись к тому, что делаешь ты.
– Вы учились в Московской Духовной академии?
– Да, один год очно, а после и по настоящий момент – учусь заочно. 1-й курс закончил, сдал экзамен, перевелся на заочное обучение и женился. Я очень рад, что прожил там год. Он оказался для меня важным во всех смыслах: как в духовной жизни, так и в области эстетического воспитания и взросления. Но находиться там дальше, как мне казалось, не имело смысла. У меня было много свободного времени, и никакой нагрузки, кроме учебы. Мне этого было мало. Я ощущал, что пришла пора чем-то заниматься, хотелось применить все те навыки и умения, которые я уже получил.
– Скажите, пожалуйста, несколько слов о своей, пока еще молодой, семье.
– Семья действительно молодая. С моей супругой мы встречались достаточно долгое время до свадьбы, узнавали друг друга, обменивались мнениями. Видимо, постепенно эти мнения сходились к чему-то общему. Живем вместе два с половиной года. На данный момент она является студенткой второго курса консерватории, хорового отделения, и параллельно – регентом в храме в честь иконы Божией Матери «Утоли моя печали». Занимается формированием своего хорового коллектива, подбором кадров, отработкой репертуара. Этому она посвящает много времени. Судя по тому, сколько она мне об этом рассказывает, я могу сделать вывод, что это для нее очень важно и стало по-настоящему ее делом. Несмотря на молодой возраст, она очень ответственно относится к делу.
– В каких приходах Вам доводилось служить за сравнительно небольшой срок Вашего священнического служения?
– Я являюсь священником чуть больше двух лет. Послужить успел в нашем Троицком соборе сначала диаконом, потом, около года, священником. Затем недолгое время служил в храме «Утоли моя печали», где я не успел войти в жизнь храма. После этого около года был настоятелем храма во имя прп. Серафима Саровского. Храм очень запомнился мне, хотя один год – это совсем небольшой срок. Он отличается какой-то теплотой, видимо, из-за его небольшого размера. Да и приход там очень давний, некоторые прихожане ходят туда с 1991 г., со времени открытия храма. Некоторые из них ездят издалека, хотя поблизости уже открылись другие храмы. Но они любят свой храм. И эта любовь прихожан к храму ощущается и распространяется на духовенство. И даже между собой прихожане контактируют несколько иначе, чем в больших храмах. В некоторых крупных храмах Саратова прихожане друг друга почти не знают. Это было для меня открытием, потому что, пока я учился в школе, я жил в малых городах Саратовской области: Новоузенске, Вольске, где прихожане знали друг друга очень хорошо. И не просто знали, они знакомы были семьями, участвовали в жизни друг друга. В городе, особенно в больших храмах, всё не совсем так. Большой храм предполагает, что в него приходит много людей, которые почти не пересекаются, и даже если они стоят вместе на богослужении, не всегда здороваются друг с другом. А вот Серафимовский храм более общинный. В нем связь между отдельными прихожанами прослеживается более ярко. Этим он для меня привлекателен. И это то, что я бы хотел видеть в нашем соборе.
– Вы сейчас ключарь кафедрального собора. Какие Вы ставите себе задачи и цели?
– Для меня важны два направления. Первое – это сохранение за собором положения духовного центра и развитие его в этом направлении. К примеру, в образовательной сфере – сотрудничество с православной классической гимназией во имя прп. Сергия Радонежского. Второе направление – работа внутри храма, работа с прихожанами. Мне хочется, чтобы люди приходили в храм и не просто стояли рядом, а нуждались друг в друге, чтобы между ними была молитвенная связь. Одним словом – развитие общинности. Это сложная задача, и очень много зависит от клира, служащего на приходе. Я рад, что духовенство в нашем храме искреннее, готовое служить Церкви и людям. Мне это очевидно, и я думаю, что вместе мы сможем достичь этой цели. К примеру, в храме во имя прп. Серафима Саровского мы изучали с прихожанами канон Андрея Критского – известный, но сложный богослужебный текст. Если мы уходили от темы, я прерывал свою нить рассуждений и общался с людьми по тем вопросам, которые их интересуют. Это мне показалось очень эффективным. Таким образом люди раскрываются. Ведь если я искренне сказал что-то сокровенное, это означает, что я доверяю тому, кто рядом со мной находится. Так происходит сплоченность прихода.
Другой вариант – это некое совместное делание. Например, чтение псалтири Великим постом. Эта традиция у нас имеется, и я хочу ее поддерживать. Это важно не только для тех, кто читает псалтирь, не только для тех, за кого она читается, но и для всего прихода в целом. Это помогает людям думать друг о друге.
В таком ключе будем следовать. Но пока мне еще только предстоит узнать приход собора.
– Троицкий собор вновь получил статус кафедрального. Чем он будет отличаться от других храмов города?
– Думаю, в случае с Троицким собором присвоение ему статуса кафедрального принципиально ничего не меняет. Исторически он всегда был в центре внимания и жителей города, и правящих архиереев. Я бы назвал это восстановлением исторической справедливости. Какому храму, как не Троицкому, быть кафедральным?
Храм, который имеет статус кафедрального собора, привлекает большее внимание гостей города, неважно, светских или церковных. Также этот статус – дополнительный стимул для духовенства, работников и прихожан собора. Нам следует стремиться к большему, держать высокую планку, быть более бдительными и прилежными.
– Сейчас, после полной реставрации верхнего храма, прихожане порой не узнают его. Было замечено, что некоторые иконы исчезли, на их месте находятся другие, а где прежние – неизвестно… Ваш комментарий.
– Прошу никого за иконы не переживать, они никуда не пропали. Масштаб работ, проведенных в верхнем храме, и это видно любому человеку, предполагал, что оттуда будет вынесено абсолютно всё, в том числе и иконы. Многие из них требовали реставрации. Сейчас часть из них находятся на реставрации, часть уже отреставрированы и нашли свое место в убранстве собора.
Некоторые люди почему-то боятся реставрации икон, считая, что при этом теряется «намоленность» иконы, дух старины. Я не считаю правильным так думать. Эти люди просто-напросто не хотят позаботиться о тех, кто будет жить после них. Ведь абсолютно всё подвержено старению и тлению. Если икону не подновлять и не реставрировать, через некоторое время она придет в полную негодность, и тогда то, чем мы восторгаемся сейчас, что является для нас культурологической и духовной ценностью, будет утрачено по нашей вине.
Но не могу сказать, что вернутся абсолютно все иконы. Например, это касается иконостаса. Ничего страшного с ним не случилось. Его отреставрировали и перевезли в храм в честь Архангела Михаила в с. Михайловка. Я видел иконостас в этом храме, и у меня сложилось впечатление, что он всегда там и стоял.
Основные же храмовые иконы займут достойное место в верхнем храме собора после их реставрации.
– Спасибо. А когда будет расписан притвор собора?
– Роспись собора будет продолжена, предположительно, после Рождества. Естественно, незавершенными росписи не останутся.
– Часто ли Вы заняты в епархиальном управлении? Каково Ваше послушание там?
– Я являюсь руководителем протокольного отдела Саратовской епархии, то есть принимаю участие в организации различных мероприятий, в которых участвует, в первую очередь, Митрополит Саратовский и Вольский Лонгин.
Спектр деятельности очень широк, начиная с богослужений в области, заканчивая приездом Патриарха Кирилла в наш город. Я участвую во всех этих мероприятиях, и это послушание требует от меня определенной отдачи сил, времени и внимания.
Но я всё же стараюсь сделать так, чтобы это было не в ущерб моей деятельности в соборе. Я прекрасно понимаю, какая ответственность на мне лежит. Теперь я не просто служащий здесь священник, теперь я – ключарь, а это значит, что я обязан находиться в соборе. Моя совесть не позволяет мне уклоняться от деятельности собора, от тех проблем, которые могут возникать в любом храме.
Я стараюсь эффективно работать как в соборе, так и в епархии.
– И последний, традиционный вопрос. Что Вы хотели бы пожелать читателям «Троицкого листка», прихожанам Троицкого собора?
– Когда мне удается послужить в соборе, я стараюсь говорить проповеди. И все свои проповеди я стараюсь подвести к тому, чтобы прихожан собора прислушивались не только к своему внутреннему миру, но и к тому, что вокруг нас. Нас окружает огромный мир с огромным количеством людей, которые требуют нашего внимания. Мы, православные христиане, не должны быть замкнуты на себе, хотя каждый из нас стремится, прежде всего, к личному спасению, спасению собственной души. Однако, с христианской точки зрения, это почти невозможно без взаимодействия с другими людьми. Хотелось бы, чтобы люди, приходящие в наш храм, были такими, какими были когда-то христиане, про которых говорили: посмотрите, как они любят друг друга.
Беседовала Юлия Ульянова