«С нами Бог!»

img_1233«Иерусалим! Это слово священно для каждого человека, живущего во вселенной и обладающего разумной душой. К Иерусалиму тянутся сердца многих миллионов верующих. Человек, который хотя бы один раз в жизни побывал в Святом Граде Иерусалиме и поклонился Живоносному Гробу Господню, может по праву считать себя счастливым» (архиепископ Пимен Хмелевской).
О своем путешествии на Святую Землю рассказывает прихожанка Свято-Троицкого собора Ирина Коблянская.Еще в самолете среди слов молитвы возникло и тихо отозвалось внутри «С нами Бог!», и не ушло ни на строгой таможне, ни в городском шуме, ни впоследствии, когда путешествие было в разгаре. Где-то звучало, жило, и не требовало ни доказательств, ни убеждения, что так и есть; знание это определяло ход мыслей и поступков.img_2041
В Тель-Авиве, где мы провели первые два вечера, во множестве встречалась стилизованная древняя карта мира – она смотрела на нас с торцов зданий в виде искусных панно, с обложек журналов, с керамических и тканых сувениров. Карта представлялась трилистником на синем фоне, где лепестки означали континенты, а сердцевина – Иерусалим как центр мироздания. И если вначале мы улыбнулись такому пониманию географии, то потом приняли безоговорочно эту точку зрения.
Утром нас ждала Галилея – 12-ти часовая экскурсия на автомобиле со всеми предварительными договоренностями и заявками в монастырях и храмах, произвольными мини-остановками, чтобы насладиться щедростью и многообразием даров обетованной земли, радостью от изобилия природных красок и многоярусных ландшафтов. Но, конечно, этого времени хватило только на ознакомительное посещение многочисленных святынь и свидетельств многовековых событий. Потом это было везде: времени не хватало для всех мест, куда хотелось заглянуть, хотя увиденного в эти пять дней при нашем плотном графике бодрствования было очень много, и гид, увлекаясь вместе с нами, не смотрела на часы, но это оказывалось ничтожно малым из того, что просто необходимо охватить, понять, порадоваться встрече.
Назарет – Колыбель Благовествования, детских и юношеских лет Спасителя, свидетель ветхозаветных и апостольских дней, как выяснилось, превратился на 60% в арабский город, а различные христианские конфессии и исповедующие иудаизм жители – вошли в остальные 40 %. Город белый, южный, сотами разбросанный по холмам, изобилующий мечетями и храмами.
Громада католической Благовещенской базилики подавляет размерами, размахом архитектурных идей и дизайнерских решений, роскошью витражей, майолики, мозаики, мрамора; место сродни музейному, но молиться там в голову не приходит, даже если звучат хоралы. Сердце откликнулось в нижнем уровне храма, так называемом Гроте (доме) Иосифа, где сохранилась часть горницы и ступени назаретского жилища Святого семейства. Какие драматические события пережили эти стены, какие ангельские посещения, и само таинство Боговоплощения случилось тоже здесь! Комната отгорожена решеткой, но ее не чувствуешь, ничто не отделяет тебя от святой четы в молитвенном обращении.
Также тепло и отрадно было в чуть выше расположенном храме Архангела Гавриила, принадлежащем Греческой Православной Церкви, где в крипте у источника Девы Марии слезы мешались с водой, и не хотелось уезжать. Грели душу изумительной красоты дубовый резной иконостас, богато изукрашенные иконы старинного письма, принесенные в дар Великим князем Сергеем Александровичем, Императорским Палестинским обществом и русскими паломниками. «Радуйся, Благодатная!»
Благоговением откликались мы в Кане Галилейской, и в Магдале, чудном монастыре святой равноапостольной Марии Магдалины. За неприметными воротами открывались в трудах возделанные оазисы, окружавшие храмы, заботливо украшенные, полные молитвенной тишины. В Кане, свидетельнице первого чуда Господнего, два каменных водоноса (из 6-ти сохранившихся) убраны драгоценными подношениями, что, конечно, говорит о плодотворности просьб молящихся и их благодарности за исполненное. Оказывается, каменные сосуды считались более «чистой» утварью в хозяйстве у иудеев и потому предпочтительнее керамической посуды в важных случаях, т.к. глина по составу ближе к грунту, праху, а камень очищен веками, тверже и не несет следов тления. Исходя из этого, и переливали в каменные водоносы вино, воду, масло для ритуальных целей из глиняных кувшинов, использовавшихся только для транспортировки. Вода всегда была сокровищем для этой земли, и её старались очистить и сохранить, поэтому каменные цистерны, обложенные камнем источники и бассейны, часто украшенные символическими мозаиками, узорами, встречаются повсюду. В Магдале, в тенистом садике за храмом, один из целебных источников напомнил нам по своему устроению эти водоносы – тихое блюдце воды отражало небо и давало увидеть каменное дно с солнечным зайчиком. Монастырский сад спускается к самому берегу, и озеро, поражающее необычной синью, как на ладони! Синь не морская, и не небесная, умиротворяет тихим светом и не меняет его, даже когда налетает ветер. А в самом храме – Россия, и в росписях, и в иконах, и в мощевиках, – наши святые сопутствуют матушкам и там, и мы радовались встрече, как и образам Небесной хозяйки обители – святой Марии Магдалины. Читались молитвы, тропари «за всех родных и знаемых», писались за-писки, как везде; выручали псалтирные постовые списки с именами наших прихожан и священства, они обрастали именами встреченных в путешествии людей, оказавших нам помощь и принесших нам радость. Как уехать!?
Вдоль Галилейского побережья столько святынь – монастыри, Табха, Капернаум – все евангельские события оживают, приобретают зримую окраску, вписываются в исторические ландшафты. Вот и Иордан открылся нам в так называемом местечке Ярдонит (Иорданит), где оборудованы купальни для паломников. Воды реки с заметным течением, ласковые, малахитового отлива, вполне прозрачные, чтобы увидеть каменистое дно и стада сомиков, любопытствующих по всем поводам. Всё такое мирное, благодатное, цветущее, но библейские события, случившиеся в этих водах, говорят о накале страстей ветхозаветных военных переходов, о чуде расступившихся вод по молитвам пророков, об исцелениях, хождениях по водам святых, и, наконец, евангельское повествование о том, ради чего мы здесь: Крещение, Богоявление – «…Троическое явися поклонение…»
Благоговение не покидает нас, но уже совершается автопробег в Иудей-скую пустыню, и совсем не по бездорожью. Пустыня оставила впечатление ирреальности – красно-бурые утесы и воронки, вдали сгущающиеся до фиолетовых тонов пики и подрытые громады причудливых холмов, кружение по серпантину, перепады высот, пугающее безмолвие и величие места, всё наводит на мысль о том, что оно не для жизни, даже, может быть, и не для изгнания, только эпизодические суровые военные действия здесь можно представить. Отойдя за первый же утес, человек теряет ориентиры и непременно заблудится, о чем и предупреждают любителей экстрима. Тем не менее в Иудейскую пустыню уходили на молитвенные бдения святые люди, благочестивые жители, пророки, Иоанн Предтеча и Сам Господь! Как немощны мы, что и помышлять о такой молитве не можем, страхи и тревоги скорее заставят молиться о том, чтобы вернуться в привычный мир. Зато очень легко представить радость, с которой возвращались молитвенники домой.
Дорога из Пустыни вела нас в Иерусалим. Заветное слово «И-е-ру-са-лим» само по себе завораживает красотой звучания, переливчатостью и богатством красок, игрой сонорных, оно певучее, но, разлетаясь на слоги, встает веселой лесенкой и ощущается как восхождение. С южной дороги город открывается внезапно, покоряет розовато-золотистым камнем городских построек, защищенностью и свежим легким воздухом нагорья. Столько раз видела фото, карты, схемы, видео Старого города – и во всем ошиблась. Даже современная техника с панорамными возможностями съемки искажает объемы пространства, уплощая и обедняя увиденное. Свет, движение воздуха, блики солнца делают город перламутровым, с бесконечной игрой перспективы. А потом Старый город достался нам в сумерках, когда исчезли очереди экскурсантов, стало малолюдно и свободно от бесчисленных лотков и прилавков, заблестел в свете ночных фонарей под ногами слоновой костью камень мостовых. Вот тогда уже не хотелось ничего, только припадать, просить прощенья, благодарить, и радоваться каждому узнаванию. «С нами Бог!», и душа трепещет – у Камня Помазания, в Кувуклии, у места стояния святых жен, везде, где еще можно было пройти до закрытия Храма. Виа Долороса (Путь Страданий), все Станции Крестного Пути Господа, путь от Сионской горницы до Гефсиманского Сада будут пройдены еще неоднократно в оставшиеся дни, но в тот поздний вечер особенно остро проживались евангельские события, оплакивались страдания Господа, и звучала заповедь о любви к ближнему. Как разглядеть в себе образ Божий, пожалеть людское несовершенство, служить людям до самоотвержения!? Так просто, и так больно, и жизни не хватает, чтобы понять, принять, и следовать, как это сделали миллионы до нас.
Утро, встреченное на Елеонской горе, было свежим и радостным – гордость Русской Духовной Миссии: Спасо-Вознесенский монастырь. И там своя героическая история усилий православных подвижников; многие годы трудов по благоустройству; возведение шедевра архитектуры–колокольни 65-ти метровой высоты, «Русской свечи», на которую арабские экстремисты пытались водрузить свой флаг; чудная часовня во имя 1-го и 2-го Обретения главы святого Иоанна Предтечи; место стояния Богородицы во время Вознесения Господа, и необыкновенная панорама. Далее были бесконечные упражнения в перекрестных проекциях. С каждой террасы Елеона открывалась новая перспектива Святой горы… Голова не вмещала всех событий, приходившихся на одну и ту же топографическую точку, а еще и раскопки ведутся постоянно! Трехмерное пространство явно недостаточно, четвертым измерением является время, но и это не дает полноты восприятия – здесь должно быть еще что-то, дающее оценку происходящему в сознании, а точнее, в душах людей. Путь Спасителя от Сионской горницы до Гефсиманского сада требовал не менее часа времени, от момента ареста в Гефсимании до темницы у Лифостротона с учетом темноты и рельефа – столько же примерно; по карте кажется гораздо меньше, глазомер тоже подводит, только пеший ход дает осознать тяготы и горечь дорог кроткого нашего Господа в стылую и одинокую эту ночь.
И в Вифлееме всё представлялось иначе. Не верилось, что зной и безоблачное небо не были спутниками Марии и Иосифу, что не было пушистого снежка под ногами, что погода была скверная, лил дождь, присущий сезону, когда ветры на высокогорье продувают насквозь. Не сразу поняли, отчего храм Рождества стоит на высоком месте и в центре города. А просто город разросся, и вертеп, и пастбище, оказались внутри его. Вызывают уважение расстояния, преодолеваемые путниками в то время на мулах по щебнистым горным дорогам, требующие остановок, чтобы дать отдых животным и по-греться едой. Юной Марии не приходилось просить поблажек – торопились поспеть к переписи. Теперь в храм Рождества Христова с улицы ведет крутая широкая лестница, а площадку перед ним образуют стены монастырей. Вход неприметный – «Врата смирения», по преданию, сделанный таким узким и низким после кощунственного вторжения мамелюка на полном скаку и покусанного тут же роем пчел, внезапно вылетевшим из отверстий колонны, пять отверстий образовали такой правильный крест, что никто не усомнился, Чью волю выполнили пчелы. Смирение было присуще всем обитателям Вертепа как основное свойство. Из-за расположенных вокруг Рождественской базилики монастырей окна храма расположены высоко, но храм просторный, чувствуется воздух, хотя в момент нашего посещения вовсю шел ремонт, и большинство колонн было затянуто. Хорошо, что главные святыни храма были доступны: Пресветлое место Рождества Христова в Пещере, отмеченное серебряной звездой, и придел Святых Яслей (престол Трех Волхвов). Мерцали лампады, хватило времени на молитву и тропарь. На выходе из Святого Вертепа нас ждала Вифлеемская икона Божией Матери. Той, Которую еще несколько дней отделяют от Симеонова проречения, от зверской расправы царя Ирода над младенцами, от судьбы родного Иерусалима и Своего народа. А пока Она счастлива исполнением Благовествования, безмятежностью Младенца, долгожданным отдыхом, ликованием Неба и Земли, поздравлениями волхвов и пастухов. Она улыбается на единственной иконе из всех многочисленных икон, Она светла и радостна, и радостен Вифлеем с его святынями. Там царит Предвечный Младенец Христос и ликование Рождественской Тайны Спасения!